Отец (не) моего ребенка

В уголках губ играет усмешка, в глазах – легкий прищур. Что же ты задумал, Владимир Данилович? Ведь не просто так уже второй раз попадаешься мне на пути, стоит только одной выйти из дома!

Или это разыгралась моя паранойя?

Кошусь на него и невольно вспоминаю того Ноу Нейма, который мне комментарии строчит под блогом. На днях я рассказала о своем походе в магазин с Элей и о встрече с Иркой Березкиной. Имен, конечно, не называла. Я даже не указываю город или страну, в которой живу. В интернете лучше быть невидимкой, так меньше проблем и можно смело рассказывать обо всем. 

Так вот, мой таинственный фолловер оказался обычным троллем! Он написал, что обманывать нехорошо. Мол, если я стыжусь своей работы, то зачем за нее взялась? Зачем вынашивать ребенка тайком, пряча его от знакомых, как нечто постыдное? А еще написал, что женщина должна носить живот с гордостью, потому что в нем зреет новая жизнь…

В общем, я его молча заблокировала. Пусть посидит недельку в "бане", подумает. А то прямо голос совести нашелся. Я его совета не спрашивала!

– О чем думаешь? 

Голос Владимира звучит так неожиданно, что я вздрагиваю.

– Да так, – мнусь, – ни о чем. А что?

– Вид у тебя больно хмурый. Случилось что-то?

– Нет-нет, – растягиваю губы в улыбке. Надеюсь, она выглядит искренней. – Никаких проблем!

– Ясно.

Он окидывает меня нечитаемым взглядом. Перехватывает руль снизу. Одна рука, будто невзначай, касается моего колена.

Я застываю, закусив губу. 

Это случайность или провокация? Как реагировать? Сделаю вид, что ничего не заметила!

39

Пока в голове носятся табуном сумбурные мысли, машина выруливает на грунтовую дорогу в стороне от основной трассы.

Но вот знакомые домики. Я называю свою улицу, и мы подъезжаем к воротам. 

– Лучше тут остановиться. У нас во дворе место только для одной машины. У папы раньше драндулет был, – поясняю в ответ на вопросительный взгляд Владимира. – Теперь нету. 

– Ничего страшного. Мои люди присмотрят за машинами, – усмехается он. 

Затем первым выходит из машины и открывает мне дверь. Подает руку. Ничего не остается, как только принять ее.

Вкладываю пальцы в его ладонь и тут же отдергиваю. Но он крепко сжимает. Жар проносится по телу и оседает внизу живота щекотным комком. 

Только захлопнув за мной дверцу, Владимир отпускает мою руку.

– Тут скользко, – замечает спокойным тоном.

Будто и не почувствовал, как я дернулась!

Мы вместе идем к воротам.

– Это не обязательно, – говорю ему. 

Хочется, чтобы он уехал до того, как его кто-то из соседей увидит. 

– Нет, идем. Я все же несу ответственность за тебя, – он странно косится на мой живот. 

Я прикрываю живот руками. Ему-то какое дело? 

– Хорошо, – подхожу к воротам и звоню. 

Вскоре мама выглядывает на звонок.

– Катя, – удивленно говорит она и переводит взгляд на Вову. – А это кто? 

Ее глаза еще больше округляются, когда она видит две иномарки. 

– Меня зовут Владимир, – представляется Барковский. – А вас? 

– Светлана Геннадьевна, – говорит она. 

Он берет мамину руку и целует ее. Мама, похоже, опешила от подобного жеста. 

Нас пропускают внутрь. 

– Я тут привезла, – протягиваю маме пакет. – Как ты сказала.

– Кать, может не надо тебе к ней? – спрашивает она, косясь на мой живот. – Все же у нее сопли, кашель. 

– Нет, я пойду. Я очень хочу увидеть свою девочку. Хотя бы на пять минут. А потом будь что будет.

Иду, чувствуя спиной взгляд Барковского. Задумчивый и непонятный. Но, честно говоря, мне плевать. 

– Мама! – радостно хрипит Настя и кидается ко мне, стоит лишь войти в дом. 

Обмотанная шарфом, в бабушкиной жилетке из верблюжьей шерсти и таких же носках. 

Дочка виснет на мне, я обнимаю ее, прячу лицо в пушистых волосах и целую в вертлявую макушку. Ничего не могу с собой поделать. Слишком соскучилась.

Настя крутится в моих руках, как пескарь на сковородке.

– Ну что ты вскочила, надо в кровати лежать, – журю ее. 

– Так ты приехала, – она утыкается носом мне в живот. – Мам, а ты что, потолстела? 

Я невольно напрягаюсь. Да, пусть лучше думает так. Она ребенок, ей лучше правды не знать.

– Есть немного, – говорю с натянутой улыбкой и тут же отвлекаю дочь от себя: – А ну-ка быстро в кровать, попрыгунья! Будем лекарство пить.

– Вкусное? – Настя с кашлем запрыгивает на постель.

– Вот сейчас и узнаешь.

Я достаю лекарства и расставляю на столике. Ох, мама притащила сюда всякий припарок. Хрен с медом, настойка девясила, даже бальзам "звездочка" лежит. Народная медицина, чтоб ее. 

– А бабушка мне горчицу в носки насыпала! – то ли жалуется, то ли хвастается моя дочь, вытянув шею и с любопытством разглядывая яркие коробочки, которые я достаю.

Столик слегка скрипит.

Открываю сироп от кашля. Наливаю на ложечку и подношу ко рту дочери. 

Краем глаза улавливаю движение. Владимир. Он стоит в дверях, скрестив руки. С нечитаемым выражением на лице.

Моя рука немного дрожит.

Дочка тоже замечает Барковского. 

– Здравствуйте! – кричит она и машет ему. 

– Настя, лекарство выпей, – сую ей опять ложку. 

А сама старательно отворачиваюсь, чтобы не встречаться с Владимиром взглядами. Что-то не нравится мне, как он смотрит. Тоже мораль читать будет?