Отец моего врага

— Оля… — прошептал он надрывно, словно что-то внутри надломилось. Облизав пересохшие губы, мужчина затянулся моим запахом, как кислородом. — Послушай меня…

— Нет, — качнув головой, отмахнулась я. Никаких больше слабостей, никаких путей назад. Все было кончено еще там, когда я подслушала чужой разговор, и сейчас каждая клеточка тела требовала это обозначить: — Все, Прохор Германович.

Деревянное покрытие стойки за спиной хрустнуло, когда мужчина непонимающе рыкнул:

— Что «все»?

— Я больше не стану вам досаждать своим нежелательным вниманием. И, — дыхание спело и даже при условии готовности к диалогу, все равно слова дались крайне тяжело: — Прошу вас о том же. Не трогайте меня, соблюдайте профессиональную дистанцию.

Прохор Германович пошатнулся назад, выпуская меня из оков. Схватившись за голову, он так сильно поморщился, что лицо покраснело.

— Что за хрень ты несешь! — только и вырвалось с его губ.

— Не хрень, — только опора позади помогла мне не упасть в обморок, ноги так и поскальзывались на ровном месте: — Я устала, с меня хватит.

— Оля, — с вызовом посмотрев на меня, ректор схватил меня за руку… Словно плевать на сотню людей вокруг! Я нервно обернулась по сторонам, пытаясь понять, следит ли за нами кто-то кроме пытливого Александра, но слова мужчины вдруг заставили кровь в жилах превратиться в желе: — Я никуда тебя не отпущу.

Закрыв глаза, я сдавленно всплакнула. Потому что до смерти хотелось верить в такой мир, принять эти слова за чистую монету. Но мы оба знали правду:

— Ложь. После Нового Года я уеду учиться в Англию.

— Это не точно, — мотнул головой тот. — Это можно решить…

Сердце упало куда-то в желудок, вырываясь на волю из тесного платья. Горячие ладони опустились на талию, вжимая в торс ректора. Его безумное надрывное дыхание заставляло волосы в прическе разлетаться в разные стороны.

— Нет, закроем эту тему, — решилась я наконец, и меня словно отпустило. Потому что, возможно, впервые в жизни поступила по уму! Ректор вдруг перестал дышать, хватка на моем теле стала крепче.

— Пойдем в номер, — словно не слушая меня, он вдруг двинулся к выходу, утягивая за собой. — Уже поздно! Там все обсудим.

— Я не стану оставаться с вами наедине, — отчаянно удерживая себя руками за мебель по пути, я пыталась остановить Прохора Германовича. Но он вдруг показался мне дико пьяным, будто до безумия! А может, просто в растерянности на грани отчаянья.

— Тебе хватит пить и…

— Я не пила! — воскликнула я. — В отличие вас — ни капли!

— …Танцевать со всякими уродами! — продолжил тот несмотря ни на что, не добро расхохотавшись: — Удивительно! Ты никому не отказала, кроме меня!.. Ни-ко-му!

Видимо, устав тянуть силком, он обернулся и подхватил меня на руки. Отчаянно сопротивляясь, я пыталась соскочить на ноги, ничего не выходило. Чем больше я давала отпор, тем активнее становился ректор.

— Отпустите меня, вы пьяны! — простонала, люди вокруг наконец-то стали оборачиваться, но никто не спешил на помощь. Королев вообще оказался в Лиссабоне какой-то важной персоной и его странным образом побаивались. В общем-то, от перемены страны ничего не поменялось! — Я не хочу никуда с вами идти!

— Оля, — вскликнул тот, как простую истину, — ты моя и мы идем в номер!

— Друг, — на пути возник Александр откуда не ждали. Он обеспокоено вытянул ладонь вперед, мягко и медленно протянув: — Не устраивай шоу. Ты и вправду перебрал.

Прохор Германович обернулся по сторонам, люди стремительно группировались в кучки вокруг нас.

— Ничего, — рвано хрипнул он. — Мы уже уходим, не переживай.

— Оля не хочет уходить, ты ее пугаешь, — Алекс указал подбородком на плачущую и сжавшуюся меня. — И людей вокруг тоже. Тебе это надо?

Не дослушав предложение до конца, Прохор Германович поставил меня на ноги, обнимая и целуя в лоб:

— Прости, девочка. Я не хотел. Просто… — он задыхался, будто пробежал кросс. А слова подбирал так тщательно, будто забыл родной алфавит. — Твое место рядом со мной. Когда оно пусто — мне неспокойно.

— Мы все это уже поняли, — продолжил его друг, а я не нашла внутри слов. — Ты не сделаешь Оле лучше, если станешь тянуть ее за руку. Иди сам, друг. Я приведу ее чуть позже. — Ректор посмотрел на мужчину, как дикий бешеный зверь, но Александр тут же поправил: — Обещаю не трогать ее, ты же понимаешь.

Тяжело вздохнув, ректор сделал шаг назад. Он ждал, что я передумаю, каждая клеточка его тела кричала об этом. А я не хотела быть рядом с ним тогда. Не чувствовала, что, если проснусь завтра в одном постели, он не попросит меня уйти вон… Не сделает вид, что ничего не было!

Прохор Германович обернулся трижды, каждый его взгляд молил меня передумать. От того, как хлопнули витражные двери, сердце мое содрогнулось, обливаясь кровью.

— Пронесло, — выдохнул Алекс рядом, возвращая в реальность. — Никогда не видел его таким… Удивительно! Прохор годами боролся со своей манией порядка, та только усугублялась, а тут буквально за пару месяцев почти все прошло… Видимо, нервы — побочный эффект столь скорого выздоровления.