Отец моего врага

— О, черт! — орган во рту стал больше, горячее, тяжелее. Усиленнее работая рукой, я быстро скользила языком по головке, уздечке… Засасывала кожу, слегка прикусывала, целовала… Мужчина явно пытался отстранить меня назад, но я не сразу поняла — почему? — Я сейчас кончу! В сторону, малыш...

— Нет, — недовольно нахмурившись, я сделала пару уверенных движений, и привкус соленой, немного горьковатой спермы разлился у меня по горлу. Чувство самоудовлетворения было настолько сильным, что я не сдержала победной улыбки.

— Вот там, — задыхающийся мужчина ткнул пальцем в конец комнаты, — мусорный бак. Выплюнь. На столе салфетки, чтобы…

— Зачем? — не поняла я. Колени порядком ныли, и я позволила себе сесть ягодицами прямо на лежащий за спиной ковер.

Прохор Германович изумленно повел бровью:

— Ты глотнула, что ли?.. Черт... Что происходит? Я сплю в пьяном угаре?

— Вряд ли, — облизав губы, я косо хмыкнула. — Если хотите, то можете пощупать лично.

— Знаешь, а, видимо, придется! Все это отчаянно кажется каким-то невероятным сном, — его тайфуном смыло с дивана, ректор буквально придавил меня к полу. Безумный поцелуй вскружил голову не меньше, чем руки, так жадно скользящие по телу. Я и не заметила, как оказалась полстью голая. Щелчок — и одежда в метре от меня, а Прохор Германович возвышается сверху, судорожно разглядывая каждый миллиметр кожи. Я попыталась прикрыться, но тот рявкнул: — Не смей! Я хочу запомнить каждый гребанный момент.

— З-зачем? — от неловкости зуб на зуб не попадал. Удивительно! Я только что сделала первый в своей жизнь минет, но волновалась только о том, сочтет ли ректор меня достаточно красивой?

Ответа не последовало, он не требовался. Мягкие губы коснулись шеи, утягивая на самое дно Марианской впадины. Ниже и ниже Прохор Германович выстилал дорожку из трепетных нежных поцелуев. С губ срывались несдержанные стоны, как вдруг его язык прошелся вдоль по складкам.

Глаза мои резко расширились, сердце ускорилось до невозможности:

— Что… Что вы делаете?!..

Ректор не дал мне сдвинуть ноги, его голова была между ними. И, стоит признать, ничего более сексуального в жизни видеть не удавалось!  — Тебе ведь никто никогда не делал куни? — умилился тот, и я покрылась краснотой, как майская роза. Хотела было что-то сказать, как мужчина качнул головой, призывая замолчать: — Тебе понравится… И мне тоже, Персик!

Сперва шершавый язык мягко коснулся клитора, изучая его точки «Джи», но с каждой секундой становился все требовательнее и быстрее. Прохор Германович вылизывал меня, как самый настоящий одичавший зверь, помечающий свою самку. Я запустила коготки в его шевелюру, несдержанно застонав, а он умело доводил меня до пика и останавливался. Чувство на грани было безумным, невероятным, выворачивающим на изнанку.

— Мне нравится, как ты стонешь, девочка! — рыкнул он мне между ног, поцеловав внутреннюю часть бедра. — Не сдерживайся.

После этого прямого приказа он мягко вошел в мое лоно пальцем на полфаланги и засосал клитор. Тело разорвалось на миллиарды мелких атомов, растворилось в невесомости! Никогда ранее я не испытывала настолько сильного оргазма! Никогда меня не выкручивало пять минут подряд в судорогах!

— Как тебе? — нависающий надо мной ректор выпивал поцелуй губами. Его все еще возбужденный орган упирался между ног, требуя продолжения.

— Невероятно! — прошептала я на последнем издыхании.

Мое нутро требовало Его, но еще больше оно требовало сна… Я цеплялась за реальность когтями, но все же без сил скрутилась калачиком на полу и мгновенно уснула. Почувствовала лишь мягкий смешок в ухо, поцелуй в губы и то, как меня несут куда-то прочь из комнаты, где открыто на проветривание окно.

Глава 13

— …НЕМЕДЛЕННО!..

Дикий, душераздирающий рык эхом разлился по комнате, выбивая из сладкого спокойного сна. Я испуганно села на кровати и огляделась вокруг: милая, небольшая, но более обжитая, чем в первый раз в доме ректора.

Вспоминая недавние события, улыбка сменилась стоном жалости к себе.

— Блин, какой позор… — зарывшись лицом в подушку, я сдавленно застонала. Кем надо быть, чтобы заснуть во время секса? Прекрасного, незабываемого, неповторимого… А что еще более важно: первого в жизни! Успокаивая себя как только можно, я выдохнула: — Ничего страшного, Оля! Ты очень устала, была глубокая ночь… Прохор Германович наверняка это понимает и не обижается! Глупо полагать, что…

— КАКИЕ ТРИ ЧАСА?! ТРИДЦАТЬ МИНУТ — ВОТ, СКОЛЬКО Я ВАМ ДАЮ НА РЕШЕНИЕ ЭТОЙ ПРОБЛЕМЫ!

Новый крик Прохора Германовича взбодрил не меньше, чем три двойных эспрессо. Испуганно спустив ноги на холодный пол, я накинула на себя лежащий недалеко халат. К слову, мужской и пропитанный желанным запахом. Пробираясь по пустому коридору, зачем-то шла на луч света из дальнего кабинета ректора. Где он находится — с первого раза запомнила.

Стоило моей руке упасть на косяк, чтобы постучать, как новый вой заставил волоски на теле встать дыбом:

— МНЕ ПЛЕВАТЬ, КТО ЭТО И СКОЛЬКО ЕМУ ЛЕТ! СТЕРЕТЬ В ПОРОШОК! УНИЧТОЖИТЬ! ПРОУЧИТЬ!