Отец моего врага

— Все, тема закрыта. — приказал Прохор Германович, делая шаг в сторону от косяка, толкая дверь и выходя из нее прочь. Когда он вышел с кабинета, я вдруг четко осознала — больше к данному разговору мы никогда не вернемся.

* * *

Дни шли быстро, я щелкала их словно семечки. Подготовка к сессии, работа на ректора, учеба — все это слилось в одну беспроглядную рутину, где не было свободной минуты. Прохор Германович сдержал свое обещание и контролировал каждую мою минуту.

— Это чтобы ты ерундой не страдала и хорошо училась, Никифорова, — деловито осведомлял меня тот, когда я в который раз пыталась понять: к чему такой родительский контроль? Зачем звонить каждый вечер и проверять, в общаге ли я? Зачем самому забирать и отвозить домой?

— Но… — хотелось закричать: «Я ведь и была отличницей!» Только договорить мне никто не давал, мужчина либо разворачивался и уходил, либо одним взглядом затыкал рот.

Спустя несколько недель работы в приемной я, казалось, уже читала мысли Прохора Германовича. Его «странные» прихоти почему-то больше не казались таковыми. Я выполняла их на автомате, не задумываясь. Предугадывала наперед, еще до того, как босс прикажет.

— Оль, — застонала Марина, поджимая губу. — Солнышко, давай хотя бы чая с тобой вместе попьем, а?

— Не могу, — вынуждена была признать я, с трудом передвигая ногами по коридору из одной аудитории в другую. — Ты же знаешь, Прохор Германович сегодня велел…

— Прохор Германович, Прохор Германович… — передразнила меня та, кривляясь. С тяжелым вздохом девушка перегородила мне путь, накрывая мои руки своими и серьезно заглядывая глаза. — Я даже не стану говорить, что соскучилась по тебе, потерплю. Но… Оль, ты же словно робот теперь. Тебе хоть сны сняться? Или этого Прохор Германович не велел?

Прикусив губу, я отвела взгляд. Сны и правда давно не приходили ночью… И все же стоило признать, что в новой работе было два существенных плюса. Первый — это, конечно же, заработная плата. Она позволила без страха просыпаться по утрам, постепенно откладывая сбережения. Второй — это недостаток времени думать о той боли в сердце, что возникала при мысли о ректоре. Занятость притупляла ее, но, увы, ненадолго.

— Придумала, — воскликнула я, и подруга оживилась, — у ректора в четыре часа деловой ужин в кафе, мне на этот период распоряжений не было. У тебя как раз пара закончится, а я постараюсь закончить разбирать договора, чтобы…

— Успеешь? — задала правильный вопрос Марина, скривившись. Только она знала, КАК много требовал Прохор Германович в краткие сроки. — Может, я уйду с пары и помогу... Ректор вот даже тебя с «Истории Коммунистических Партий Советского Союза» освободил, чего мне нельзя прогулять?

Прыснув от смеха, я не позволила подруге этого сделать и отправилась в ректорскую, подготовить кабинет к работе. Когда вышла в приемную, дверь вдруг распахнулась. Я было удивилась, мол Прохор Германович пришел раньше, а нет…

— О, Оля! Как неожиданно тебя здесь увидеть! Кто бы мог подумать?! — театрально наигранно и совершенно неправдоподобно удивился Костя Козлов. Нервно покашляв в кулак, он расправил свою темно-бордовую рубашку, хотя обычно предпочитал сугубо спортивные вещи. Парень игриво подмигнул, протягивая мне скомканный белый листик. — Вот, заявление принес для ректора, а тут такая незапланированная встреча. Считаю, это судьба…

— Привет, Кость, — вежливо улыбнувшись, я быстро пробежала взглядом по тексту, пока тот продолжил:

— У меня завтра игра по баскетболу. Приходи, а? Лучшие места тебе обеспечены!

Парень судорожно ждал ответа, а я будто пропустила мимо ушей его вопрос. Больше заинтересовало другое:

— Ты просишь преподавателя немецкого принять у тебя экзамен раньше в связи с соревнованиями… Не думаю, что стоит отдавать это Прохору Германовичу. Подойди к преподавателю и договорись чисто по-человечески. Так все делают у нас, Козлов.

— Да? Правда, что ли, так можно было?! Офигеть не встать! — от актерских талантов парня меня прямо скрутило, передернуло. Внезапно он осмелел, сделал шаг вперед и схватил меня за руку, проникновенно протянув: — Оль, ты моя спасительница, веришь? Не прощу себе, если не напою тебя кофем. Оно такое вкусное в соседнем доме, пальчики оближешь.

Вот тут меня прорвало. С губ сорвался совсем не сдержанный смех. Благо, Костя не понял истинную причину, довольно сверкая в ответ. А я все пыталась понять, что такое «кофем» и почему после этого самого «оно» надо лизать пальцы. Оставалось надеяться, что хотя бы себе, а не кому-то…

Дверь так громко хлопнула, будто петарда в приемной разорвалась. Я испуганно подпрыгнула на месте, вжимаясь в Козлова. Взгляд ненароком упал на лутку, с которой сыпалась побелка, а также на дверь, с которой парочка болтов каким-то чудом отвалилась.

— Добрый день! Не помешал вам? Это, — Прохор Германович словно не видел меня, его пробирающий до костей ледяной взгляд похоронил Козлова. Ректор пренебрежительно ткнул в парня пальцем и сжал челюсти: — Ко мне, видимо?

С трудом отряхнувшись, я оттолкнула от себя парня и нервно расправила волосы, затянутые в высокий конский хвост: