Отец Иоанн Кронштадтский

Я обильно выписал из слов о.Иоанна; но именно они сами – а не мои соображения – привели меня, а, надеюсь, и читателя (если когда будет таковой) к внутреннему ощущению духовного состояния угодника Божия, завершающегося смирением...

Каким молодым орленком начинал он свое пастырское служение; и каким умудренным, опытным, сдержанным, задумчивым орлом приходит он к концу своему!.. Вспоминает он раны свои... Вспоминает войну с врагами... Вспоминает и поражения... И сосредоточенно молчит орел духовный... А пройдет еще 13 лет; и он отлетит к Отцу своему Небесному – больной, страдающий, немощный по-человечески...

Об этом, однако, – после... А теперь докончим несколько размышлений о его пастырской деятельности, и особенно о его поразительном самосознании, открытом им в Дневнике...

Родина и родные отца Иоанна

Переходя далее к описанию жизни этого великого человека, мне, естественно, и хочется и нужно рассказать хоть немного о месте его рождения и о родных его. Всякий знает, что человек родится уже с задатками, полученными от родителей. Влияет на нас также и окружающая обстановка: близкие, быт, вера, жизнь и даже – климатические условия.

Отец Иоанн родился на глубоком Севере, откуда вышел и славный его земляк – Михаил Васильевич Ломоносов.

Местом его рождения было село Сура, прозванное по тому же имени реки Суры, при впадении ее в реку Пинегу, приток Северной Двины, в Архангельской губернии.

Маленькое село, приютившееся у берегов своей реки, было глухим и уединенным уголком... Не будь о.Иоанна, никто из нас никогда и не услышал бы об этом имени. Недаром говорится, что не место красит человека, а человек – место.

В 1899 году о.Иоанн путешествовал на родину в свое село Суру. С ним ездила и игумения Таисия «для обсуждения вопроса касательно устройства в нем женской обители».

«Все эти хлопоты, – пишет она в предисловии к изданным ею письмам о.Иоанна к ней – выпали на мою долю; и я была счастлива послужить великому делу...

К ночи на 10 июня мы подплывали по Пинеге к Северной Двине. Ночь была несказанно дивная! Особенно для меня, несеверянки, она казалась чем-то волшебным. И я, уединившись на палубе у рубки, записывала свои впечатления, излившиеся в стихах... Батюшка был на палубе.

Около часа ночи он подошел ко мне и... сказал: «А ночь-то, ночь-то какую нам с тобой даровал Господь!»

Потом, видя, что я пишу, спросил меня: «Что ты делаешь?» Я ответила: «Чувства просятся наружу; хочу писать; да от полноты их не пишется».

На это он ответил:

«Хочешь, я напишу тебе что-нибудь об этой дивной ночи, на память о нашем путешествии?»

И он пошел в рубку и через несколько времени принес мне... лист, который теперь переписываю слово в слово:

«Слово похвале Твоей. Благослови, Господи!

Река Пинега и мир Божий в своей чудной красоте на 10 июня на пароходе «Святитель Николай».

Незабвенная, восхитительная, славная ночь, виденная мною на Севере, когда я на 10 июня следовал на своем пароходе «Святой Николай Чудотворец» по реке Пинеге.

Это недалеко было от впадения ее в великую, размашистую, как море, широкую Северную Двину. Было 12 часов ночи; но ночи на самом деле не было; и сумерков даже не было: это был самый светлый тихий вечер. На самом горизонте – лучезарные перистые облака; река – как стекло, не колыхнется; от светлой зари она вся – как огненная. Природа вся была необыкновенно прекрасна. По обеим сторонам реки берега окаймлены ровным хвойным лесом с зелеными лугами; вода, как зеркало, чудно отражала багровое небо.

Тишина – мертвая! Мысль и сердце уносятся к Богу, в такую велелепоту облекающемуся, одевающемуся светом, яко ризою, простирающему небо, яко кожу (см.: Пс.103).

Чувствуешь, что Он Сам – тут, вездесущий, все наполняющий, все содержащий, всему дающий жизнь и дыхание и все!

И эта Пинега – моя родная река, текущая близ моего родного села Сурского, около которой я столько раз бегал, бывши младенцем и отроком, которая так шумлива и восхищала меня своим величественным ледоходом, своим обильным и широким, всеувлекающим разливом. Это – та Пинега, по которой я так много плавал, бывши отроком – учеником духовного училища и семинарии; плавал с великими затруднениями на большой лодке, подвергаясь и ливню дождя, а иногда осыпаемый снегом и градом в конце августа или начале сентября.

Сколько воспоминания предносится моему уму и воображению! Сколько чувств пробуждается во мне и отрадных и печальных!.. Сегодня, на 10 июня, я всю ночь не сплю – и вот дождался восхода солнца, ослепительно заблиставшего и чудно игравшего переливами света. Это было в первой четверти 2-го часа».

Суровый – этот край. Пустынные, малолюдные, редкие поселения.

Солнышко светит жарко только коротким летом; но к августу уже дни сильно укорачиваются, ночи увеличиваются. Наступают холода, темная осень; а затем длинная, суровая, снежная зима, когда солнышко появляется лишь на короткое время, чтобы снова зайти, жизнь не легкая, трудовая. И хлеб достается трудно. О роскоши же не думают.