Отец и сын

В тот же день вечером мне было сказано, что мой полк назначен к походу, а раз так, то со следующего утра я ревностно принялся готовить свой батальон к войне. По рассказам более знающих людей, до мест, где должны были начаться военные действия, предстояло пройти немалое расстояние – никак не менее полутора тысяч миль, на что было потрачено почти сто дней похода.

На Пруте наша армия оказалась только в июле. И само продвижение в Молдавию и Валахию сопровождалось немалыми сложностями. Весь поход стояла сильная жара. Этот длинный путь наши солдаты сделали пешком. Пища была плохая. Воды не хватало.

Кроме того, по-моему и не только по-моему, – в поход были отправлены очень слабые силы – менее сорока тысяч. Их было явно недостаточно для того, чтобы сокрушить огромные силы турок, которые, как выяснилось позже, они успели собрать в Валахии. Так что для многих опытных командиров (себя я к опытным военным еще не готов отнести) было ясно, что весь поход – авантюра.

Ты, наверное, дорогой Вилли, уже готов упрекнуть меня за хвастовство: ведь я начал уже судить о вещах, которые батальонному начальнику не должны быть посильны. Увы, что же делать, если любой грамотный немец в душе своей либо философ, либо фельдмаршал. Это – общая слабость нас, немцев. Но я нам эту слабость прощаю. Она куда простительнее того, чтобы быть в душе своей комедиантом.

Итак, почему авантюра? Потому что она – следствие самонадеянности – в данном случае – самонадеянности одного, хотя и очень значительного человека, а именно, русского царя.

Почему? Потому, что после побед над шведами царь был уверен, что в Европе теперь нет той военной силы, которая могла бы ему помешать достигнуть любую цель. Это – во-первых.

Во-вторых, царь, конечно, недооценил турок. Он и теперь полагал, что турки – те же, которых он победил, когда взял Азов. Но прошло много времени. В течение которого русские создали сильную армию. Однако и султан тоже времени не терял. У нас здесь говорят, что туркам против русских сильно помогли французы. Тогда же у Азова, русские имели дело с толпой дураков, которые умели только кричать «Алла!» и ничего больше. Да и сами русские тогда были не лучше.

Сегодня же, окруженный толпою льстецов, победитель шведов посчитал, что сорока тысяч ему будет достаточно, чтобы легко победить турок и поднести эту победу в качестве подарка своему новому другу и союзнику – молдавскому владетельному князю Кантемиру. Этого-то Кантимира я и считаю главным виновником. Это он убедил царя, что и малых сил будет довольно для полной победы. Он говорил царю, что русские чудо-солдаты добудут эту победу легко и без больших потерь.

Кантемиру очень хотелось наказать турок. Этого, конечно, хотел и царь. Но оба оказались истинными глупцами, потому что совершили множество глупостей. И главную их глупость я тебе, дорогой Вилли, намерен показать. Хотя тебе, как невоенному, мой рассказ может показаться скучным.

Молдавия и Валахия в политике почти всегда употребляются вместе. И хотя действительно, у них много общего, и даже язык (сильно изгаженная латынь), вели себя оба правителя по-разному. Если Кантемир крепко держался за русского царя, то валашский правитель, (который титуловал себя, как и Кантемир – gospodar) по имени Бранкован от Петра был дальше, к туркам ближе и потому имел душу превосходного труса.

К своему стыду я до сих пор не могу понять, зачем царю понадобилось переправляться через Прут. И никто ясного ответа не дает. Я даже думаю, что сегодня и сам русский царь ответить на этот вопрос не сможет. Ведь обогнать турок в движении к Дунаю не удалось. У нас здесь ходят неясные слухи, что об этой войне с султаном царя очень просили балканские христиане.

Но главный вопрос не только в этом. Какая сила заставила битого русскими султана не стараться на сей раз избегать новой войны с Петром? Кто стоял за спиной султана и толкал его на войну? Поляки? Это очень похоже, чтобы быть правдой. Август Саксонский, хотя и союзник царя в войне против шведов, не мог не бояться усиления царя. Но чтобы уверенно тайно наускивать султана на Петра, Август должен был сам иметь сильную руку в Европе. Имел ли он её? Да, имел. А что это была за рука? Это – французская рука. Именно в Версале не хотели, не хотят, и не будут хотеть никогда ни значительного ослабления Турции, также как и значительного усиления русских. Так я думаю. Хотя я и не дипломат, а только офицер. Впрочем, я иногда также не думаю, что мои соображения кому-то могут быть интересны. Хотя один человек есть. Это я сам.

Но более всего я опять поражаюсь самонадеянности Петра. Как это он рискнул отправиться на турок с сорока тысячами? Но, кажется, что на этот вопрос сегодня имеется ответ: Петр, собираясь в поход, не мог знать о предательстве Бранкована!