Отец и сын

Автор был участником бесславного похода русской армии на Дунай, а после возвращения послал это письмо своему приятелю в Германии. О приятеле этом известно только то, что он носил имя Вильгельм и был сыном аптекаря. Автор же письма нам тоже неизвестен. Он в подписи только назвался по имени – Куртом; но мало ли было в русской армии петровского времени офицеров-немцев по имени Курт?

Письмо показалось нам интересным, и мы решились привести его целиком.

Вот оно, это письмо.

28

Мой дорогой Вилли!

Спешу сообщить тебе, что я жив и здоров. Хотя за короткое время мог быть и убит, мог даже попасть в плен туркам; и они уже посадили бы меня на галеру или продали в рабство. Но ничего этого, слава нашему лютеранскому Богу, не случилось. Но чтобы все рассказать, придется начать издалека – с того времени, когда страшный московский медведь, сокрушивший юного шведского короля Карла, вступивший в Европу с бесчисленными своими солдатами и смертельно напугавший евпропейцев, это настоящие чудовище с неистощимой силой и огромным количеством денег, получил, наконец, удар, от которого, надеюсь, нескоро оправится. Больше того, Господу Богу было угодно, чтобы удар этот нанесли ему злодеи и нехристи, магометовы души, а русские, по общему мнению, все же христиане, были сокрушены. Но я думаю, что это общее мнение следует признать заблуждением. Потому что если Бог Саваоф отдает победу магометанам, значит побежденные – тем более не христиане. И я готов тебе, Вилли, это доказать.

Я живу среди русских не один год. И должен сказать чистосердечно: более мерзкого и богопротивного народа чем русские нет в целом мире. Это даже не народ. Это – дикая орда, и недаром татары триста лет ими повелевали. Это время не прошло бесследно. В каждом русском сегодня полведра татарской крови!

Признаюсь тебе, мой дорогой друг: когда я только еще обдумывал то, что буду писать, то дал себе слово: как можно меньше говорить о русской ругани. Ибо – благородная бумага и благородные же буквы не предназначены для сквернословия. Но русские – особые люди. В нашем старом и добром немецком языке не найдется тех слов, которые, хотя бы отдаленно играли бы роль тех ругательств, которые постоянно слышны в России. Это – ни с чем несравнимо! Русские – даже из-за одного своего ужасного языка давно уже должны были бы вызвать гнев Божий. И если Он не наказал их еще за это, то я уверен – еще накажет. Причем, скажу тебе – ругаются не только подлые, но и господа; не только мужчины, но и женщины, и даже, – ты не поверишь – даже дети!

Признаюсь тебе также, мой друг и в том, что ныне действительно проклинаю тот день и час, когда получил, наконец, офицерский патент. Тебе известно, что я всегда был послушным сыном. А сегодня я говорю тебе честные слова: черт меня смутил, когда я уступил отцу и поехал продавать свою военную душу не в Ганновер или Варшау, а в Московию.

Отец пел мне прекрасные песни о том, что при новом молодом царе, который бреет бороду и носит короткое платье, в России жизнь совсем другая. Я поверил батюшке. Да и почему я должен был ему не верить, если он двадцать лет весьма выгодно торгует с русскими, по два раза в году бывает в Архангельске и в Москве? «Стало быть, русские – честные люди, с ними можно иметь дело» – сказал я сам себе и поехал.

Дали они мне сразу целый батальон и наобещали кучу денег серебром. Я очень обрадовался, подписал контракт на год вперед и принялся служить.

Но как же я ошибся!.

Во-первых, меня обманули с деньгами. Сказать, что совсем не платят – нельзя. Но недоплачивают всегда. И каждый раз говорят одну и ту же фразу, которую выучивают сразу все иностранцы, даже те, которые совсем не знают русского языка. По-русски она звучит так: «Denek net!», а в переводе на немецкий означает: «Wir haben keine Geld:» Не больше-не меньше. Скажу тебе, Вилли, что мне и сейчас должны много денег за прошлый год!

Однако, я отвлекся. Ведь я решил написать тебе о своем походе в Молдавию, или, вернее сказать, к Дунаю. Но даже перед походом я уже чувствовал, что будет неудача. Ты веришь мне, Вилли? С первого дня у меня имелось немало трудностей по службе. Они меня настораживали. Русское солдатское стадо никак не может понять, что значит повернуться направо или налево. Ты не можешь себе представить: путают!

Однако, к делу.

Все началось по русскому календарю двадцать пятого февраля 1711 года. Календарь у них действует юлианский. И отстает от того, что распространен в Европе на одиннадцать дней. В этот день в главном православном соборе Кремля в Москве был объявлен манифест царя Петра об объявлении войны Султану.

Известие это было встречено немалым народным ликованием. Я первый раз в жизни наблюдал, чтобы такие громкие вопли радости по поводу войны издавало простонародие. Однако, позже кое что понял. Нельзя сказать, что русские радуются любой войне. Но в данном случае дело объясняется тем, что они – православные фанатики. И их отношение к магометанам ужасное. Поэтому они и радовались.