Отец и мать

– Да радуйся жизни, дурочка! Ребёнок – такая обуза: сначала выноси его, роди в муках, потом – пелёнки, распашёнки, дальше переживай – где бы головёнку он себе не свернул или кастрюлю с кипятком не опрокинул. А с годами ещё хлеще – это дурацкое половое созревание, всякие любови-моркови, а вы, мама-папа, вечерами дрожите и ночами не спите. Не-е, не надо и задаром такого счастья! Но Васёк меня уже запилил до смерти: когда да когда забеременеешь? В его представлении, я самка и главная роль моя – рожать и готовить ему, самцу, жратву. А я жить хочу! На полную катушку. Ясно? – отчего-то с вызовом спросила она у Екатерины.

«Ясно, – поморщилась улыбкой, но промолчала Екатерина. – Где теперь Машка? – подумала о пропавшей на каких-то северах сестре, но по-прежнему вглядываясь в свои любимые дали. – Тоже хотела жить».

– Что ты, Катя, молчишь? Скажи хотя бы словечко. К примеру: «Какая ты, Ритка, дура. Не понимаешь, что дети и есть смысл жизни, что они награда от Бога». Ну, скажи! А лучше – осуди, что ли. Да чего ты, чёрт возьми, постоянно пялишься вдаль?! Ты что там, самого Иисуса Христа или судьбу свою узрела?

– Можешь считать, что я смотрю в даль жизни.

– В даль жизни? У-у, надо же, какие мы высокопоэтичные натуры! А – зачем? Не проще ли заглянуть в свой кошелёк – и тебе будет понятно, что тебя и Лео ждёт завтра?

– А я и без кошелька знаю, что меня и Лео ждёт завтра, – она же, даль жизни.

– Ну, хватит мне голову морочить, поэтесса местного разлива. Лучше скажи-ка мне, чего ты думаешь о детях? Надо ли радоваться, что их нет у меня? А может, всё же родить для Василька, чтобы отвязался наконец?

Глава 39

Екатерина, могло показаться, что с великой неохотой, отвела глаза от далей. И – неожиданно стала действовать решительно и даже стремительно: подхватила Маргариту за руку, как маленькую девочку, и провела её в дом, к иконостасу. Повернула её надменно-весёлое лицо к иконам.

– А я, Катя, всё гадала: когда же ты начнёшь меня агитировать в веру свою? – снисходительно улыбалась Маргарита. – Дождалась-таки. Слушай, Катюша: вера в Бога – это же до того немодно, это же чертовски скучно. А от всяких твоих попов и церквей, иногда мерещится, несёт затхлым душком. Фу-у-у!

– Рита, повторяй за мной.

– А чего ты, собственно говоря, раскомандовалась?

– Повторяй, – была негромка, но неумолима Екатерина.

И Маргарита, возможно, всего только из любопытства, подчинилась – повторяла слово в слово:

– О, многоочитые Херувимы, воззрите на безумие мое, исправьте ум, обновите смысл души моей. Да снизойдет на меня, недостойного, премудрость небесная, дабы не согрешать словом, дабы обуздать язык свой, чтобы каждое деяние было направлено к славе Небесного Отца. Аминь.

– Перекрестись, поклонись.

Перекрестилась, поклонилась. Но губы ломало и трясло усмешкой.

– А теперь смотри на Державную. Повторяй.

– Ты что, христовенькая, вознамерилась меня уморить сегодня?

– Повторяй.

– Хм. Что ж, слушаюсь и повинуюсь… товарищ комиссар.

– О, Державная Владычице Пресвятая Богородице, на объятиях Своих держащая Содержащаго дланию всю вселенную, Царя Небеснаго! Благодарим Тя за неизреченное милосердие Твое, яко благоволила еси явити нам, грешным и недостойным, сию святую и чудотворную икону Твою во дни сия лукавыя и лютыя, яко вихрь, яко буря ветренная, нашедшая на страну нашу, в дни уничижения нашего и укорения, во дни разорения и поругания святынь наших от людей безумных, иже не точию в сердце, но и устнами дерзостно глаголют: несть Бог, и в делех сие безбожие показуют. Благодарим Тя, Заступнице, яко призрела еси с высоты святыя Своея на скорби наша и горе нас, православных, и яко солнце светлое, увеселяеши изнемогшия от печали очеса наша пресладостным зрением Державнаго образа Твоего. О, Преблагословенная Мати Божия, Державная Помощнице, крепкая Заступнице! Благодаряще Тя со страхом и трепетом, яко раби непотребнии, припадаем Ти со умилением, с сокрушением сердечным и со слезами, и молим Тя и стеняще вопием Ти: спаси нас, спаси! Помози нам, помози! Потщися: погибаем! Се живот наш аду приближися: се обышедше обыдоша нас греси мнози, беды мнози, врази мнози. О, Небесная Царице! Скипетром власти Твоея Божественныя разсей, яко прах, яко дым, нечестивыя козни врагов наших видимых и невидимых, сокруши велеречивыя помышления их и запрети им, и яко Мати всех, на путь правый и богоугодный настави их. Вкорени в сердца всех нас правду, мир и радость о Дусе Святе, водвори в стране нашей тишину, благоденствие, безмятежие, любовь друг ко другу нелицемерную. Державою Твоею всесильною удержи, Пречистая, потоки беззакония, хотящия потопити Землю Русскую в страшней пучине своей. Поддержи нас слабых, малодушных, немощных и унылых, укрепи, возстави и спаси, яко да под Державою Твоею всегда храними, поем и величаем Пречестное и Великолепое имя Твое, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Маргарита, замершая, напряжённая, возможно, ожидающая ещё чего-то, забыла перекреститься и поклониться.

– Перекрестись, поклонись.