От тёмного истока

Я перевёл регулятор мощности скримера до упора вправо, выжал сцепление, сбросил передачу в нейтраль, резко выкрутил руль влево и, как только автомобиль понесло в сторону, дёрнул вверх рукоять «ручника». Задняя ось пошла юзом, и правой рукой я крепко прижал Анну к спинке сиденья, не обращая внимания на негодующий писк — возможно, я к чему-то там такому притронулся, но мне было совсем не до того — я почувствовал, что ещё секунда, и мы перевернёмся. Тогда я отпустил девушку, быстро убрал «ручник», воткнул передачу, выровнял машину рулём и акселератором и плавно надавил на педаль тормоза. Теперь «джип» Пузина, сверкая всеми фарами, нёсся прямо на нас. Ну, если скример не работает, нам конец, успел подумать я. Если только суметь деволюмизироваться… Но это не понадобилось. В следующий момент внедорожник резко свернул с дороги и с очень хорошо различимыми матерными воплями вусмерть перепуганных охранников вломился в кусты, нырнув в кювет практически на полном ходу.

— В моём возрасте на границе по Рио-Гранде неприлично числить за собой одних мексиканцев, — вслух сказал я, сдал задним ходом, развернул «форд» обратно в нужном мне направлении и нажал на акселератор. Анна опять полуиспуганно-полувосхищённо смотрела на меня, и, не скрою, чувствовать этот взгляд было приятно. Да разрази меня кирпич! За такой взгляд я бы и на поединок с танком вышел! А знаете, что она первым делом сказала?

— У вас такие сильные руки, Андрей Кимович… — хотя уж я-то прекрасно знал, что среди «нормальных» мужчин моего возраста физически я был хиляк хиляком.

Через пять минут очень быстрой езды я съехал на просёлок у станции и резко остановил «форд», подняв тучу пыли, туманом закрывшую от нас свет фонарей на дороге. Маленький прожектор едва освещал площадку у фасада теплоцентрали. Сама же станция была погружена во мрак. Слышен был тихий шум пара в котельной, а с путей доносилось лёгкое ритмичное пыхтение — Алёхин и вправду не заглушил на ночь свой дизель, и это была очень хорошая новость. Вдалеке розовато-тускло горело занавешенное окошко путевого домика.

— Это станция дяди Захара, — немного удивлённо сказал Анна. — Почему мы сюда приехали, Андрей Кимович?

— Скорее, Анна, скорее, — поторопил её я, глуша двигатель и выключая фары. — Вылезайте из машины, бежим к тепловозу, машинист обещал вывезти нас из долины.

— Дядя Захар?! Вот здорово! — и девушка выпрыгнула из «форда» и поскакала через пути на звук дизеля.

— Осторожнее! — крикнул я вслед. — Темно же… ноги переломаете.

Анна приостановилась, достала из кармана смартфон и включила фонарик. С помощью его тонкого синеватого луча мы добрались до будочки Алёхина и забарабанили в окно и дверь. Старый машинист и вправду не спал — он сразу же отпер задвижку и вышел к нам. Увидев Анну, он очень удивился, но ещё больше обрадовался:

— Аннушка! И вы здесь! Так вы с нами? Вот хорошо-то, молодец, старшой, правильно сделал, что увёл Аннушку оттуда, — тут Алёхин глянул на меня несколько хитровато. — Уговорил девчоночку, а?

— Некогда, некогда, товарищ машинист, — ответил я, несколько смутившись. Я уже понял, что на официальное, едва ли не уставное обращение старик реагирует гораздо лучше и чётче. — Заводите скорее тепловоз, за нами погоня!

Машинист заторопился:

— Конечно! Конечно! Залезайте, мои хорошие, залезайте в кабину… Вот так, Аннушка, ножку сюда… Вот так. Дизелёк-от под парами, часом поедем!

Я подсадил Анну на лесенку в кабину, и она вскарабкалась наверх, где её подхватил Алёхин. Я подтянулся, держась за вертикальные поручни, развернулся и сел на пол в дверном проёме, держа наготове пистолет, внимательно вглядываясь в темноту вокруг. Несмотря на то, что прежние наши преследователи вряд ли сумели бы так быстро выбраться из кювета (это ещё и при условии, что они все остались полностью целы и невредимы после своего кульбита), расслабляться и терять бдительность было рано.

За моей спиной Алёхин завозился с управлением локомотива, двигатель застучал быстрее и громче, зашипел перепускной клапан, тепловоз тронулся с места и начал быстро набирать ход. Но едва мы успели миновать станцию, как я увидел и услышал то, чего так опасался — шарящие по насыпи лучи фонариков и громкие крики: «Стой!» «Глуши машину!» «Стрелять буду!» Вероятнее всего, нас перехватили вызванные по тревоге охранники с того самого поста на икшинском въезде.

Алёхин включил прожектор локомотива и дал длинный громкий гудок. Я вскочил на ноги и тоже заорал, стараясь перекричать гул двигателя:

— Прочь с дороги! Прочь! Именем Порядка! — вот это непонятно откуда в голову пришло. — Буду стрелять!