От и До. Свидетельства бывших атеистов

Были тоже разные искушения. Это все начинается, когда человек перестает развлекать свой ум, перестают происходить разные события развлечения ума. Когда только молитва и труд, тогда человек настраивается на такую некую духовную волну, в которой, если человек усердно молится, искренне это делает, если это все, конечно, не лицемерие, он уже способен чувствовать потусторонний мир. Он уже способен чувствовать, и он проявляется.

Особенно, если человек становится на путь праведный, то эти бесы, они искушают. Как наши святые отцы говорят, есть три вида искушения. Первое искушение — когда мы искушаемся от своих мыслей. Например: взять запретный плод или не взять. Украсть или не украсть. Обидеть человека или не обидеть. Если ты уже знаешь, что нужно пост держать, что нельзя запретный плод вкушать, обижать людей нельзя, ты уже этого не сделаешь. Второй вид искушения — от людей. Вот вокруг тебя происходят такие ситуации с твоими близкими, родственниками, что начинается такое искушение. Они начинают на тебя злиться ни с того ни с сего, раздражаться, делать тебе пакости какие-нибудь, ненавидеть тебя, не любить. Хотя, они даже сами не знают, почему, но ими что-то движет. Это такая одержимость.

И третий вид искушений — это когда ты сохраняешь дух во всех этих ситуациях, и все равно идешь как крейсер такой, ледокол. Тогда уже сам дьявол со всей своей злостью является таким людям, и начинает их мучить. Но это нельзя путать с гордыней: когда человек, возгордившись, испытывает бесовские страхования. Потому что это всего лишь гордыня. Это не праведность, не святость. Поэтому, это нельзя путать. И дьявол, я так скажу, любит подавать подвижнику вид, что он его победил. Он может являться, говорить: ты меня победил, ты такой сильный, — исчезать… И вот, если монах в это поверит, человек в это поверит, не будем сейчас говорить критериями: священник-монах… Мы все перед Богом равны. Серафим Саровский говорит: Господь слушает одинаково: что священника, что монаха, что обычного мужика.

Это правда. Если человек принял помысел в свое сердце, что он уже действительно победил беса, что он такую власть имеет, это начало погибели. Это уже падение. Ты пал в этот момент, ты уже проиграл. И не дай Бог, конечно, поверить самому себе, что действительно ты имеешь власть над нечистыми духами, что ты что-то вообще значишь в этой жизни. Если ты в это поверишь, то, конечно, ты и в прелесть впадешь, ты будешь одержим. То есть, до беснования можно дойти.

И потом, доверять себе нельзя, всегда должны быть духовники. Если есть духовники, как отец Константин с Кавказа, все элементарно, просто. Приходишь к нему, молишься за него сначала усердно, сердечно, чтобы Господь его вразумил, и принимаешь от него все, как от Бога. Сказал тебе там пост соблюдать, сказал тебе, что тебе нельзя много молиться, десять молитв Иисусовых в день, больше не читай, все: делаешь так, как он сказал. Отсекаешь свою волю.

Батюшка нам всегда говорил, что если ты исполняешь свою волю, то Божья Воля на тебе не может исполниться. Ты мешаешь Богу, чтобы Он спас твою душу. А когда ты отрекаешься от своей воли, тогда Господь дает благодать, и есть возможность, чтобы Он действовал через тебя, и в тебе, и чтобы Он тебя спасал. Потому что когда ты сам действуешь, ты Богу связываешь руки, Он не может в тебе действовать для твоего спасения. А Господь — Он любящий Отец, Он знает, как лучше. Мы думаем: это для нас хорошо, и не знаем, чем это закончится, а вот Господь знает. Наши скорби, наши труды, слезы, все-таки закончатся спасением души.

А вот, бывает, благочестивый подвиг высокий заканчивается преисподней. Потому не всегда то хорошо, что мы о себе думаем. Надо отсекать свою волю, и Господь, видя наше смирение и послушание, спасет нас Сам. Даже если мы где-то что-то неправильно делаем. Надо смириться. Мне батюшка всегда говорил, что ты можешь подвиги все не исполнить, сердечную молитву не стяжать, благодать Духа Святаго не стяжать, но смириться ты обязан. Смириться мы обязаны все, осознать перед Богом свою греховность. И не мнить о себе ничего.

Я вам говорил, что батюшка говорил надо для спасения: есть, спать, работать и молиться. И потом спать все меньше, работать больше; молиться больше, а работать меньше; больше молиться — меньше спать. А потом доходит до того, что уже почти не спят и не едят, не трудятся, а только молятся. Вот какое-то рукоделие, что-то остается, но, в целом, уже непрестанный подвиг молитвенного делания. Молитва — это не просто слова. Это целое состояние, целая наука, действительно. Григорий Палама об этом много писал. Многие другие святые: Феофан Затворник, Игнатий Брянчанинов, Оптинские старцы. Многое об этом пишется.