Острова пряностей

Даже при солнечном свете найти извилистый проход между рифами к берегу Вахаи оказалось непростой задачей, и мы, воспользовавшись случаем, пристроились позади большого каноэ с местными рыбаками, уверенно продвигавшегося к берегу. В самом городе о колониальном прошлом напоминала только одна деталь — растрескавшаяся каменная пристань, к которой швартовались голландские суда с углем. Здесь к нам присоединились Джулия и Буди, закончившие работу по своей учебной программе — за две недели они провели 27 лекций в различных школах на Амбоне и западном Сераме.

После Вахаи мы собирались отправиться по маршруту Уоллеса на север, но свернули к кораблю, который, казалось, был выброшен на берег в нескольких милях дальше по берегу. Это было высокое старомодное грузовое судно водоизмещением около десяти тонн, издали выглядевшее так, словно его корма лежала на пляже. Подплыв ближе, мы обнаружили, что судно стоит на якоре в естественной заводи в нескольких ярдах от берега, закрепленное линями за пальмы. На берегу лежало множество огромных бревен, метров пятнадцати в длину и до двух метров в диаметре. Они были срублены в джунглях в глубине острова, мощные бульдозеры перетаскивали их оттуда к берегу один за другим. Здесь их складывали на грузовое судно и везли на Калимантан, где изготавливали фанеру — более нелепого расточительства нельзя себе представить, не говоря уже о том уроне, который таким образом наносится лесам Серама: эти огромные стволы можно использовать и более рационально.

Лесозаготовительные компании практически свели б ольшую часть лесов Калимантана, а теперь переключились на Серам. Огромные деревья, из которых получались такие бревна, росли не менее сотни лет, и применение даже самых передовых методов охраны окружающей среды не позволит восполнить эту утрату.

Мы провели ночь, встав на якоре у грузового судна; после захода солнца несколько крупных бревен свалилось в воду — их болтало прибоем вдоль берега, и они то и дело, подобно огромным таранам, ударяли о борт «Альфреда Уоллеса». Вечер выдался хлопотный — нам пришлось спешно осваивать навыки сплавщиков леса и баграми отпихивать бревна от борта нашей хрупкой прау. Каждое из таких бревен, если его доставить в Европу, можно было бы продать за хорошие деньги. Но на Сераме никто и пальцем не пошевелил, чтобы выловить бревна из воды — их просто унесло отливом.

Лоция адмиралтейства указывала, что берег Вайгео, к которому мы направлялись, еще не полностью исследован и вблизи от него необходимо проявлять особую осторожность. Здесь нельзя доверять обычным признакам, и мореплавателям не стоило полагаться на привычное отличие окраски воды у рифов и мелей, так как в этих местах препятствия могли встречаться без соответствующих внешних примет. Это предостережение было вполне оправданными, в чем мы убедились сами, когда при пересечении моря Серам заметили сигнал бедствия с большого корабля. Капитал сообщил, что киль судна задел коралловый риф. Осадка судна составляла девять метров, но по карте глубина в этом месте — в середине моря Серам — достигала шестисот метров, так что препятствие оказалось совершенно неожиданным.

На первый взгляд берег Вайгео очень сильно отличался от всего, что нам довелось увидеть до сих пор. Он не походил ни на низкое побережье коралловых островов наподобие Кая и Ару, ни на крутые вулканические склоны островов Банда, ни на остроконечные скальные хребты Серама. Вайгео — низкий остров, усеянный бесчисленными скругленными холмами, так что, насколько хватало взгляда, поверхность земли была волнистой и неровной. Кроме того, Вайгео гораздо больше других островов по площади. Перед нами расстилался один из самых малонаселенных островов Индонезии, покрытый густым лесом и кустарником, почти лишенный источников пресной воды и малопригодный для проживания. Только несколько деревушек раскиданы по чрезвычайно изрезанному побережью, и никаких дорог между ними. Вайгео лежит на отшибе и столь малопривлекателен для жизни, что здесь почти ничего не изменилось со времен Уоллеса — в отношении как численности населения, так и условий проживания.