Острова пряностей

Прау несло дальше, ко второму острову, а двое туземцев, оставшихся на первом островке, были предоставлены своей судьбе: вполне вероятным исходом была смерть от жажды. На прау, впрочем, условия были немногим лучше. Людей в команде катастрофически не хватало, так что они с большим трудом смогли поднять тяжелый грот, а запасов воды на борту оставалось не более чем на два дня. Ценой отчаянных усилий удалось подвести лодку на веслах достаточно близко ко второму острову, чтобы бросить якорь, но дно здесь также оказалось усеянным коралловыми рифами. Уоллес решил оставаться на этом месте сколь возможно долго, чтобы дать шанс двоим оставшимся соорудить плот и вернуться на прау. Он оставался у этого необитаемого острова два дня, зажигая по ночам сигнальные огни, чтобы было понятно, что прау стоит неподалеку и ждет. Ожидая, команда искала пресную воду, но обнаружила только грязную зацветшую лужу в саговом болоте, заполненную всевозможным мусором и грязью. В надежде раскопать родник они расчистили яму, полагая, что та заполнится чистой водой, но ничего не получилось — очевидно, это была просто лужа дождевой воды. Они наломали бамбуковых стволов, надеясь с их помощью докопаться до воды, и тут случайно Уоллес заметил два углубления в скале, заполненные водой, — ее было достаточно, чтобы наполнить все емкости на лодке. К тому времени стало понятно, что дольше здесь оставаться они не могут. Якорный канат сильно терся о риф, и, если бы он порвался ночью, прау унесло бы в море.

Кроме того, Уоллес решил, что оставшиеся на первом острове, вероятно, также нашли саговые пальмы и смогут продержаться какое-то время, так что он пошлет за ними другую лодку. Поэтому они снова отправились в путь и к следующему утру увидели на горизонте берег Вайгео.

Однако цепь неудач на этом не закончилась — маленькая прау налетала на один риф за другим, к счастью, без особого вреда. В течение восьми дней их болтало и мотало вдоль берега, пока они пытались пробиться сквозь бесконечную череду мелких островков. Уоллес хотел найти путь к поселку Мукар, где они могли надеяться на помощь. Наконец, после нескольких напрасных попыток, не встретив за все время ни одной живой души, они причалили у небольшой туземной деревни, состоящей всего из нескольких домиков, в которых надеялись найти кого-нибудь, кто мог бы стать лоцманом. Выяснилось, что вход в пролив скрыт растительностью и найти его способны только местные жители. Едва пролив был пройден и прау причалила в Мукаре, Уоллес немедленно нанял лодку для спасения оставшихся на острове. Первая попытка не удалась из-за неблагоприятной погоды, но в конце концов двое похудевших, но вполне живых и здоровых «робинзонов» оказались на суше. Оказалось, что целый месяц они питались исключительно моллюсками, кореньями диких растений и черепашьими яйцами. Они объяснили Уоллесу, что были слишком напуганы и не решились пересечь пролив и доплыть до второго острова, хотя все время видели сигнальные огни. Однако они были уверены, что рано или поздно за ними пришлют лодку. Это, кстати говоря, еще одно подтверждение того, насколько местные доверяли своему белому предводителю, который, в свою очередь, «почувствовал огромное облегчение оттого, что наше путешествие, хотя и весьма неудачное, все же не привело к утрате человеческой жизни».

Вахаи, где Уоллес набрал свою невезучую команду, чуть не стал местом гибели нашей собственной прау. Мы подходили к берегу Серама при свежем восточном ветре, наслаждаясь величаво разворачивающейся панорамой острова. Позади кокосовых рощ, вытянувшихся вдоль береговой линии, один за другим громоздились покрытые джунглями горные хребты, становящиеся к северу все выше. Оба вечера во время этого двухдневного перехода великолепный закат окрашивал склоны всевозможными оттенками пурпурного цвета, а задником чудесной декорации служило розовое небо с клубящимися белыми облаками.

После захода солнца каждый вечер ветер полностью стихал примерно на три часа, и мы включали небольшой навесной мотор, а после полуночи ветер задувал снова. Поэтому получилось так, что мы подошли к Вахаи под мотором.

Мы видели огни города впервые с момента, когда покинули Пассанг, и это зрелище было чрезвычайно притягательным. Остальная часть Серама лежала в темноте. Повернув лодку к огням, я решил подойти чуть ближе к городу в темноте и затем подождать рассвета, чтобы уже засветло входить в гавань. Какое-то шестое чувство заставило меня выключить двигатель чуть раньше, чем я собирался, — не менее чем за милю до берега. В неожиданно наступившей тишине мы услышали зловещий грохот прилива совсем близко от нас. Джо зажег фонарь и посветил за борт — и мы увидели острый край кораллового рифа в каких-нибудь четырех футах под нами. Шум прибоя доносился с коралловых рифов в сотне метрах впереди. Если мы бы продолжили движение, прау разбилась бы о рифы.