Останься со мной!

Из зеркала на меня смотрел грустный клоун – бледное лицо и темные разводы вокруг глаз, будто черные слезы.

Вдруг зазвонил мобильник.

Номер на экране не определялся. Сколько раз за последние годы со мной происходило такое – внезапный звонок мобильника, засекреченный номер, четкие краткие указания в трубке…

И все равно всякий раз внутри что-то тяжело обрывалось.

Я ответила на звонок, и незнакомый голос тихо произнес в трубку:

– Summertime.

Это был пароль.

– Слушаю, – отозвалась я.

– Выход для персонала. Черный «БМВ», – сказали в трубке.

– Две минуты.

Времени на рефлексии больше не было.

Я быстро умылась, убирая остатки макияжа, влезла в джинсы, футболку и кеды, молча посетовала, что не взяла с собой оружия. Я ведь не знала, что сегодня вечером меня вызовут, и не подготовилась. Впрочем, возможно, на то и был расчет.

Я вызвала в гримерку менеджера и объявила, что после концерта у меня жутко разболелась голова. Что мое появление на благотворительном вечере, запланированное на сегодня, придется отменить, потому что я сейчас же возвращаюсь в отель и ложусь спать.

Тот покивал, мысленно уже соображая, какую правдоподобную легенду выдать устроителям вечера – не станешь же, в самом деле, говорить, что Айла приболела, в противном случае завтра же слухи, раздутые до космических масштабов, просочатся в газеты.

Однако я платила ему неплохие деньги именно за то, чтобы в случае необходимости он был в состоянии ловко извернуться и прикрыть меня. Так что сейчас мне совершенно не стоило волноваться, менеджер выполнит свою работу на «отлично», как и всегда. Он негласно объявит представителям принимающей стороны о том, что у меня грипп, пресс-секретарь проследит, чтобы новость о моем отсутствии не просочилась в газеты. Музыканты будут усердно репетировать, а отряд стилистов будет держать наготове костюмы для следующего концерта и днем, и ночью.

Все будет отлично, потери бойца отряд не заметит.

…Я вышла из гримерной, проскользнула по коридору и выглянула в выход для персонала.

У дверей меня ждала машина, за рулем сидел какой-то бледноватый субъект. Господи, и почему у них у всех всегда такие лица? Словно нарисованный грифелем портрет пару раз энергично потерли ластиком, стушевав все черты…

Я быстро влезла на заднее сиденье и захлопнула за собой дверцу.

Не произнеся ни слова, водитель завел мотор. Машина рванула по ночному Стамбулу.

Как ни странно, в такие моменты меня все еще охватывала тревога. Подлая жизнелюбивая человеческая натура. Казалось бы: не все ли равно должно было быть мне, нынешней, что будет дальше? И даже если предположить самое худшее – что этот ангел Апокалипсиса везет меня сейчас куда-нибудь в глухое место, на загородный пустырь или заброшенный пляж, и там пустит мне пулю в висок, – разве это должно так уж сильно меня пугать? После стольких лет, после всего…

А поди ж ты, умирать отчего-то отчаянно не хотелось.

Впрочем, на этот раз и не пришлось.

Автомобиль, покружив по городу, выехал куда-то на окраину, проскочил в темные ворота и остановился.

– Выходите! – тихо бросил мне водитель.

Кажется, это было всего лишь второе слово, которым он перемолвился со мной за все время.

А я и тем его не удостоила, молча вышла из машины и огляделась.

В остывающем от дневного жара темном воздухе висел какой-то низкий гул. Вот оно что: мы находились на маленьком военном аэродроме. Я стояла прямо на взлетной полосе. Прямо передо мной находился небольшой военный «джет» с услужливо опущенным трапом. Тут и озвучивать приказание не требовалось – и так очевидно было, чего от меня хотят.

Я забралась в салон. И тут же увидела Володю. Он сидел на откидном сиденьи, сцепив руки между колен.

– Привет! – Я опустилась рядом с ним. – А ты романтик, Володечка! Это что же, свидание в воздухе?

Он невесело покосился на меня. Что поделать, с чувством юмора у Володи всегда было не очень…

– Нас вызвали, – буркнул он. – Срочный приказ. Вероятно… Вероятно, хотят услышать о результатах нашей работы.

– Которые напрочь отсутствуют, – подхватила я. – Или тебе удалось что-нибудь нарыть?

– Ничего, – покачал головой он. – Видимо, этот ублюдок – лучший профессионал, чем мы.

Я невольно поморщилась:

– Или просто он ни в чем не замешан.

Володя вскинул голову и пристально посмотрел на меня. В его серых глаза мелькнуло что-то…

Испуг? Раздражение? Ревность?

– Ты увлеклась им! – обвиняюще сказал вдруг он. – Он заморочил тебе голову и ты растеряла всю свою хватку.

– Ну, разумеется, – медленно протянула я, скалясь в ядовитой улыбке. – Это ведь так на меня похоже, да, Володенька? Я всегда так делаю – увлекаюсь кем не нужно и проваливаю задание.

– Значит, нет? – Он вскинул голову, снова бросая на меня короткий цепкий взгляд. – Я не прав?

– Нет, мать твою, не прав! – рявкнула я. – И не смей сваливать на меня свои неудачи! Не моя вина, что нам до сих пор ничего не удалось раскопать. И, знаешь, возможно, если бы нам четче сформулировали, что именно мы должны обнаружить… В чем они его подозревают – в хищении казенных денег, растлении малолетних, шпионаже? Может быть, тогда нам удалось бы показать лучшие результаты…