Осознание – 2

– У меня допуск три ноля. Последний который я подписывал. Я провел на башне волшебника четыре не забываемые недели. Я вожу все виды бронированной техники, что используется в этом районе. Я думаю что я в одиночку способен расчистить, подготовить площадку под прием энергетической установки и подключить ее если автоматика установки не сработает…

Я потом так и не понял зачем признался в этом. Пустое ли хвастовство или нечто более глубокое и порочное… но мои слова возымели действие на Кирилла. Он с интересом посмотрел на меня, потом на Катю, которая кивнула моим словам, и сказал:

– Не просто стажер нам попался. И на кого изволите работать… – он как-то резко перешел на "вы" и мне стало неприятно. – на СБ проекта? Или еще выше?

Я понял что его мысли пошли в неправильном направлении и попытался исправить ситуацию:

– Ты не понял. Я раньше работал в четвертом лагере. Это по другой ветке. Потом закончил обучение и теперь вот на стажировку сюда же попал.

– И кем же ты там работал имея допуск три ноля? – продолжал ехидничать Кирилл но вернувшись к разговору на "ты".

Мне пришлось врать чтобы хотя бы сохранить видимость правды:

– Водителем козла. Точнее КЗЛК. Хорошая машинка. Мне нравилось.

Как я потом выяснил Кирилл мне не поверил. Человек вообще верит только тому чему хочет верить. Для него рассказ про парня отработавшего явно немало водилой и тут на тебе ставший синтез оператором был неправдоподобной историей. Да и не только это. Постановка реакторов у основания ВБНК началась всего несколько лет назад и человек не мог бы получить высшего образования за это время.

В общем я по его мнению был просто наблюдателем за работой их лаборатории. О чем он позже не замедлил растрепать и другим. Я долго еще вспоминал его "добрым" словом за это. Я в который раз оказался не тем за кого меня принимали окружающие с самыми плачевными для меня последствиями. Правда не стрелял в меня никто на Погребне-12.

Кирилл ушел к себе в кабинет и я оставшись с Катей боялся поднять на нее глаза. Она же забравшись с ногами в кресло с интересом, как мне показалось, рассматривала меня перед ней.

– Почему тебе отказал отец? – спросила она тихо.

Я пожал плечами и ответил:

– В бумаге которую мне вернули с заявлением которого я не писал, указали что у них нет должностей на год работы. Зато вот предложили эту. Я согласился. Я не знал что ты на этом объекте.

Катя задумалась и сказал:

– Либо это шутка отца, либо ты на него теперь работаешь…

Это уже было выше моих сил! Ну, я все понимаю, но нельзя доходить до паранойи! Я поднялся и обратился к ней:

– Екатерина Александровна, я пойду? Хочу подготовить к завтрашнему дню еще несколько перевозок.

– Нет, стажер. Вы останетесь со мной. Я хочу знать с кем мне придется работать почти год.

– Если вы настаиваете я разорву контракт с государством. Сам я нет, конечно… но моя семья в состоянии выплатить неустойку.

– Не дурите, стажер. Разрыв контракта не прощается. Вы потом не устроитесь никуда в государственные учреждения.

Я молчал стоя над ней и смотрел как она вертит на пальце колечко из платины, больше похожее со стороны на простое серебро. Словно очнувшись от нелегких дум она сказала:

– А давайте все-таки с вами прогуляемся. На улице прекрасная погода. На удивление не жарко сегодня. И пока гуляем вы мне расскажите как же вас занесло в наши края.

Я сделал слабую попытку отказаться, но Катя уже крикнула громко:

– Кирилл, мы ушли. Закроешь все если не вернемся до твоего ухода.

Мы не стали гулять улочками этого дивного городка ученых. Вместо этого Катя повела меня к гаражам и взяв там один и "пустынных охотников" с открытым верхом, сказала чтобы я забирался внутрь. Она вывела джип дорожками к почти не охраняемым воротам и показав пропуск провела машину наружу. Отъехав буквально метров пятьсот она скатила машину с дороги прямо в стелящуюся выгоревшую траву и попылила по ней в одном ей известном направлении.

– Куда мы едем?

– Увидишь. – сказала Катя. Потом видно подумала что получилось несколько грубо она пояснила: – Там низина такая, родник бьет озерцо… если все не пересохло конечно. Это не далеко, приедем – увидишь.

Родник и озерцо конечно пересохли. Конец июля что же вы хотели. Мне пришлось довольствоваться рассказами Кати.

– Тут так прикольно было. Мы каждый вечер сюда весной приезжали. Жгли костер у воды. Ночевали тут несколько раз… А теперь все высохло. Обидно.

Я покивал, соглашаясь что это обидно. Наши отношения за два года разлуки тоже высохли. И хотя и мне и ей это было тяжело говорить, я ее любил, но становился для нее помехой. Приходилось признавать факты.

– И как мы будем работать? – спросила она меня, словно я знал ответы.

– Ты начальник тебе решать. – сказал я пожав плечами.

Катя покачала головой и сказала: