Особый отдел

— Нет, при обороне Порт-Артура, — огрызнулся Кондаков. — Впрочем, миномёт я упомянул лишь для примера. Он не может обеспечить столь поразительную меткость. Тем более что никто из свидетелей не слышал звука выстрела.

— Давайте-ка ещё раз взглянем на фотографию этого Суконко, — предложила Людочка. — Сходство с генералом Селезнем безусловно есть. За исключением разве что его знаменитого чуба, шрама на лице и сурового взгляда… Хорошо бы сравнить их антропометрические данные.

— Данные Суконко я в военкомате взял, — сообщил Цимбаларь. — Он хоть и нестроевым числится, но на учёте состоит. А данные Селезня вы уж как-нибудь сами ищите.

— Что толку сравнивать рост, вес и размер головного убора! Тут стопроцентное совпадение бывает в трёх случаях из десяти. Лучше бы ты, Саша, дактилокарту Суконко сделал. — Кондаков не смог удержаться от упрёка.

— Во-первых, с левой руки дактилокарту не снимают, — набычившись, возразил Цимбаларь. — Во-вторых, я по закону не имел на это права. А в-третьих, нет никакой гарантии, что в природе существует дактилокарта Селезня. Он же танкист, а не разведчик.

— Мне кажется, что внешнее сходство ничего не значит, — заявила Людочка. — Скорее всего, это ложный путь, который может увести нас совершенно в другую сторону. Говорят, например, что я вылитая Ума Турман. Но ведь из-за этого мне голову оторвать не пытались.

— Нашла кого сравнивать! — возмутился Кондаков. — Твоя Турман за деньги сиськами трясет и задом вертит, а генерал Селезень одно время входил в десятку самых влиятельных политиков страны. И мог бы подняться ещё выше, если бы не случайная авиакатастрофа.

— А может, вовсе и не случайная, — добавил Цимбаларь. — Для справки могу сообщить, что так называемых сисек у Турман практически нет, а её зад застрахован на миллион долларов, что примерно в сто тысяч раз превышает рыночную стоимость нашего многоуважаемого Петра Фомича.

— За Турман спасибо, — сказала Людочка. — А вот вдаваться в причины гибели генерала Селезня, по-моему, не стоит. Только этого нам ещё не хватало! Придётся ехать на Алтай, в Ставрополь, Чечню, Афганистан. А между тем задача у нас совсем другая. Простая и очень конкретная. Если кто-то её забыл, могу напомнить.

— Задача простая, — вздохнул Кондаков. — Да решение уж больно сложное… А то, что один из присутствующих здесь оценил меня всего в десять долларов, бросает тень не на меня, а как раз на него.

— Я имел в виду не нынешний курс доллара, подорванный инфляцией, биржевой спекуляцией и безудержной гонкой вооружений, а ту реальную покупную способность, которую он имел на момент твоего рождения, — не моргнув глазом, объяснил Цимбаларь. — В те благословенные времена, отображённые в культовом фильме «Унесённые ветром», негритянский раб, занятый на хлопковых плантациях Джорджии или Миссисипи, стоил от силы пятёрку. Если не веришь, почитай романы Фенимора Купера и Гарриет Бичер-Стоу.

— Можно подумать, что ты их сам, пустомеля, читал, — фыркнул Кондаков. — Скажи лучше, что сочувствуешь американским рабовладельцам.

— Глядя на Майкла Джексона, конечно, сочувствую, — парировал Цимбаларь. — Уж лучше бы он сажал хлопок… Но это, опять же, не по теме. Я хочу задать вопрос гражданке Лопатниковой. Кем, на её взгляд, были люди, устроившие наезд на кафе? Бандитами, сотрудниками спецслужб, байкерами, иностранными агентами, мелкими хулиганами? Или это всего лишь неудачная попытка ухаживания?

— Ну и вопросики ты задаёшь. — Людочка пожала плечами. — Я ведь не рентген, не детектор лжи и не ясновидящая, как некоторые. Если судить по шлемам и курткам, эти двое могут принадлежать к среде байкеров. Но туфли на них были самые обыкновенные. За руль мотоцикла в таких не садятся. Что касается манеры говорить, то я бы назвала её интеллигентной. В интонациях отсутствовал даже намёк на угрозу. Казалось, говоривший даже сочувствует нам. Кроме того, не следует забывать, что в тот момент мы были практически беззащитны. Бандиты или спецслужбы, для которых мы представляли угрозу, легко устранили бы её парой прицельных выстрелов.

— Хладнокровно убить беременную девушку с ребёнком дано не каждому, — возразил Цимбаларь. Людочка при этих словах едва не окатила его остывшим чаем. — Скорее всего эти типы даже не подозревали о вашей принадлежности к правоохранительным органам. Случайно услышали по радио сообщение, подоплёка которого была им ясна, и решили предупредить зарвавшихся дилетантов: дескать, не лезь жаба туда, где коней куют.

— Под жабой ты, конечно, подразумеваешь самого себя? — осведомилась Людочка.

— Нет, нас всех. Жаба — это коллективный автопортрет нашей опергруппы. В меру проворная, глазастая, беспардонная, нахрапистая, умеющая маскироваться и выслеживать добычу. В то же время слегка бестолковая, похотливая, упрямая и обжористая… Но я, кажется, опять заговорился… Вернёмся к ростовскому случаю. За месяц до покушения Суконко тоже предупредили об опасности. Слишком много ангелов-хранителей развелось в нашей истории.

— Полагаешь, что это были те же самые мотоциклисты, — уточнил Кондаков.