Особый отдел

— И сколько бы на это времени ушло? — стоял на своем Цимбаларь, если и признававший свои ошибки, то не сразу. — А так за пару часов управились. Да ещё и государству польза.

— Государству польза, а простым людям одни убытки, — вздохнул помощник дежурного, от которого попахивало сразу и чипсами, и селёдкой, и вином, и кетчупом.

Не остался без добычи и Цимбаларь. Для себя он прихватил экспериментальную модель «Интима» — с тремя вариантами сексуальных поз и запасными батарейками.

Невдалеке от разбитых ворот, выехав правой стороной на тротуар, затормозил роскошный «Ягуар» с откидным верхом. В нём находилась затрапезного вида бабёнка, казалось, прыгнувшая за руль прямо из постели.

Ни от кого не таясь, она орала в мобильник, перемежая площадную брань угрозами в адрес высших государственных чиновников — одним сулила жестокие кары, другим просто обещала «не дать».

— Вот и хозяюшка явилась, — вполголоса сказал Кондаков, а когда машины поравнялись, любезно кивнул из окошка: — Привет, Клеопатра Петровна, неспетая песня моя…

Не отрываясь от мобильника, растрёпанная бизнес-леди ответила ему довольно фривольным жестом.

— А ведь начинала простой техничкой в Госплане, — спустя полминуты вздохнул Кондаков. — Мужской туалет убирала. Там и карьеру начала.

— Смелая… Без охраны ездит, — обернувшись назад, сказал помощник дежурного.

— Муж не позволяет, — сообщил Кондаков. — Ревнует к каждому столбу. А её ревновать то же самое, что склонять хорька к вегетарианству. Пустые хлопоты…

— А кто у неё муж? — не отставал любопытный сержантик.

— Могу сказать, но ты от удивления в штаны наложишь.

— Тогда лучше не говорите, — согласился помощник, а потом мечтательно добавил: — Вот бы в долг у неё попросить…

— Сколько? — будничным тоном осведомился Кондаков.

— Тысяч сто! Можно даже рублями.

— Ничего не получится, — покачал головой Кондаков. — Это не её уровень. Для Клеопатры Петровны деньги начинаются с миллиона. И даже не рублей…

К допросу приступили без промедления, едва вернувшись в отдел. Даже дегустацию трофейного вина отложили.

Осмелевший Христодулов всё время пытался выяснить причину своего ареста. Цимбаларю эта назойливость скоро надоела, и он сказал, уже не прибегая больше в вежливому «вы»:

— Уймись, кукольник! Не уважаешь нас, так уважай хотя бы свой статус правильного урки.

— Какого ещё урки! — возмутился Христодулов. — Не смейте меня так называть!

— Начинается… — Цимбаларь нахмурился. — Хочешь сказать, что ты вообще не сидел?

— Сидел, — вынужден был признаться Христодулов. — Не без этого…

— Так какого хрена ты сизым голубем прикидываешься? Твои статьи по прежним временам на высшую меру тянут!

— А вот тут, прошу прощения, неувязочка, — с горячностью возразил Христодулов. — Следствие ошиблось. Слава богу, суд во всём разобрался.

— Гражданин Христодуров… — вступил в разговор Кондаков.

— Христодулов! — немедленно поправил задержанный.

— Какая разница… Гражданин Христодубов, да будет вам известно, что следствие ошибается гораздо реже, чем суд. А если вы сумели сунуть кому следует барашка в бумажке или какими-то иными методами повлияли на решение суда, то кичиться этим не стоит. Не усугубляйте свою вину.

— Какую вину! — взмолился Христодулов. — Не знаю, за что меня забрали сейчас, но раньше на мне никакой вины не было! Ну разве самый чуток… Сейчас всё объясню. Следствием мне вменялось сразу три статьи. Кража госимущества, похищение человека и нанесение тяжких телесных повреждений. Рассказываю по порядку. Что украл — то украл. Тут не спорю. Теща, сволочь, подбила. Биотуалет ей, видите ли, на даче понадобился. У всех соседей есть, а она, сирота казанская, вынуждена выгребной ямой обходиться. Короче, достала она меня своими упрёками. Пришлось пообещать. Хотя сами понимаете, тратиться на такую чепуховину — грех. Эти биотуалеты прямо на улицах стоят. Особенно в праздники. Причём почти без охраны. Высмотрел я, значит, удобное местечко. Подобрал момент. Когда охранник куда-то отлучился, подогнал грузовик со стрелой и парочку туалетов в кузов погрузил. Бочком, естественно.

— Зачем же парочку? — поинтересовался Кондаков. — Тёща ведь один просила.