Особый отдел

Никакой охраны поблизости не наблюдалось, собак тоже, а через приоткрытую дверь — духота всё же! — слышался гул станков. По сравнению с селёдочным или чипсовым адом здесь был чуть ли не рай земной, тем более что во времена Гужона и Бромлея это здание служило заводской часовней. Да и пахло хорошо — канифолью, лаком, свежими стружками.

Сообщив в особый отдел точные координаты мастерской, Цимбаларь проник внутрь. Тесное фойе было забито тюками с искусственным мехом и ватой. На сцене что-то кроили — не только с помощью картонных лекал, но и лазером. В зрительном зале собирали готовые изделия — кукол, зверюшек, автомобильчики, танки. Тут же проходила и упаковка. Что-либо, заменявшее прежнее ОТК, отсутствовало. Похоже, на «Клеопатре» сбылась извечная мечта организаторов социалистического производства — работа без брака.

Публика подобралась здесь пусть и разномастная, но более или менее чистая, хотя чуткий нос Цимбаларя ощущал присутствие перебежчиков с винного и селёдочного фронта.

Из окошка кинобудки, расположенного под самым потолком, кто-то всё время покрикивал:

— Тару давай!

— Рулон меха!

— Пластик!

— Фурнитуру!

— Сбегай кто-нибудь за клеем!

— Всех свободных на погрузку!

Одна из упаковщиц, габаритной фигурой и царственным лицом напоминавшая Екатерину Великую, с раздражением отозвалась:

— Аркаша, не тереби нервы! Успеем как-нибудь. Вся ночь впереди.

Из окошка донеслось:

— Какая-то сволочь про нас в милицию настучала! Надо хотя бы часть товара прибрать.

— Первый раз, что ли! — фыркнула упаковщица. — Пусть хоть всем управлением приезжают! Вина напьются, селёдкой закусят, мешок чипсов с собой прихватят — и поминай как звали!

— Сколько верёвочке ни виться, а петелька всё равно когда-нибудь затянется… А, дьявол! — что-то отвлекло говорившего от окошка.

— Простите, — вежливо поинтересовался Цимбаларь (иногда с ним такое случалось), — вы сейчас не с Аркашей Христодуловым беседовали?

— С ним, охламоном, — не отрываясь от работы, ответила упаковщица.

— Повидать его можно?

— Попробуй, если не боишься. Он сегодня что-то сильно не в духе. Наверное, опять с перепихнином не ладится. Дрючок в щёлку не попадает.

Цимбаларь, несколько озадаченный столь фривольными высказываниями, уже направился было к выходу, когда упаковщица добавила ему вслед:

— Ты постучаться не забудь. Вот таким манером, — её пальцы забарабанили по пустой коробке: — Тук, тук-тук, тук-тук-тук.

Поблагодарив — «Екатерина Великая» даже бровью не повела, — Цимбаларь вернулся в фойе и присел на ступеньку лестницы, ведущей в кинобудку. Исходя из его архитектурных познаний, другой дороги туда не было. Соответственно, и оттуда.

Короче, зловредная зверушка оказалась в западне. Другое дело, что сама западня находилась в берлоге, населённой коварными шакалами, ядовитыми скорпионами и ещё чёрт знает кем. Эти твари здравый смысл не воспринимают.

В кармане запиликал мобильник. О своём существовании напомнил Кондаков. Удивительно, но по телефону его голос звучал куда более внушительно, чем в жизни, — наверное, вбирал в себя мощь загадочной эфирной субстанции.

— Это ты подмогу на «Красное сверло» вызывал? — первым делом осведомился Кондаков.

— Допустим, — ответил Цимбаларь. — И где же она?

— Будет, если надо. Ты сначала объясни: дело стоящее?

— Весьма. Появилась перспективная ниточка. Может вывести на старичка-гранатомётчика.

— Уж не мои ли это заслуги?

— Были твои. А теперь мои.

— Ладно, ожидай. Выезжаю вместе с помощником дежурного.

— А справитесь вдвоём? Тут обстановка, прямо скажем, неважнецкая. Как бы нам самим это самое красное сверло в задницу не вставили.

— Да знаю я это место! Там ни вдвоём, ни впятером не справиться. Охраны полсотни человек — и все абхазы да осетины. Придётся нахрапом действовать.

— Почему молчит наш хвалёный ОБЭП?

— А вот их ты поставил в известность совершенно зря! Давно они прикормлены. Про это одна лишь прокуратура не знает… Попробую, используя старые связи, вызвать спецназ внутренних войск. Они на днях с Кавказа вернулись, ещё не остыли.. Ты нас жди. Особо не высовывайся. Только наблюдай.

Легко сказать — не высовывайся.

Как это не высовываться, если кипучая натура Цимбаларя с самого детства была предрасположена не к созерцанию, а, наоборот, к действию? Когда другие дошколята с восторгом следили за дерущимися котами, маленький Саша в корне пресекал эти безобразия. Паукам он не позволял ловить мошек, курам — клевать червяков, пчёлам и шмелям — мучить цветочки. На объяснения взрослых будущий опер внимания не обращал, уже тогда полагая их изощрённой ложью.

А тут вдруг не высовывайся! Наблюдай. Фиксируй события. Как же, нашли кукушку…

Взобравшись на антресоли, нависавшие над фойе, Цимбаларь подкрался к дверям кинобудки, застеклённый верх которых был замазан белой краской, словно в бане. Не приходилось сомневаться, что какой-то доброхот уже успел процарапать в краске смотровые глазки.