Особое назначение

Этим и занимались сейчас в заброшенном товарном вагоне, стоящем в самом дальнем тупичке станции, Гулыга и Клыч.

На полу вагона была расстелена чистая мешковина, освещалась она подвешенной к стенке вагона автомобильной фарой, провода от которой вели к стоящему у вагона «Москвичу» с открытым капотом.

Когда все «ханки» были пересчитаны и Клыч передавал Гулыге объемистую пачку денег, из темноты раздался голос Червоненко:

— Снято?

— Порядок! — ответили ему.

— Фильм ужасов! — хмыкнул Червоненко. — Хичкок, что ли?

— Он самый, — подтвердил Тимохин, входя в вагон. — Наркотики и деньги не трогать! Без глупостей, Клыч!

— Выходите! — приказал Червоненко. — Клыч, руки за спину! Понятые, прошу сюда!

— Предъявите ордер на арест, — потребовал Гулыга.

— Будет вам и ордер! — ответил Тимохин. — Пока вы еще не арестованы — задержаны.

— Давайте в машины! — распорядился Червоненко. — Коля, прими!

— Готовы раскрыть объятия! — откуда-то снизу раздался голос Пшеницына. — Клыча в наручники?

— Всенепременно! — ответил Червоненко. — Понятые здесь? Приступайте!..

Гулыгу и Клыча вывели, в вагон поднялась оперативная группа.

— Когда закончите, с иллюминацией разберитесь, — спускаясь вниз, приказал Червоненко. — А то еще с пожарными разбираться придется! Мы в управлении. Связь через дежурного!

— Слушаюсь! — ответил старший группы.

Червоненко спрыгнул со ступенек, потом послышался шум автомобильных моторов, и все стихло.

...Говорят, беда одна не ходит, но и удача, оказывается, тоже! Повезло в одном — и тут же еще везение, как премия за первую отлично проделанную работу. Следствие по делу Гулыги шло как по маслу! Если Клыч еще пытался уходить в «глухую несознанку», то Гулыга раскалывался, как гнилой орех! Следователь едва успевал записывать его показания. С ходу «отдал» все узбекские связи и под каждой страницей протокола, перед тем как поставить свою подпись, старательно выводил: «С моих слов записано верно после моего чистосердечного признания».

Тимохин присутствовал на одном из таких допросов, когда его вызвал в коридор старший следователь Петруненков и доложил:

— Вас какой-то практикант усиленно добивается! Говорю — заняты вы, а он свое: дескать, какое-то ваше задание выполнил. Горелов, что ли, его фамилия? В дознавателях у нас бегал!

Тимохин не сразу, но вспомнил, что поручал какому-то практиканту по фотографии попробовать выяснить, в какое учебное заведение поступал объявленный во всесоюзном розыске Алексей Рыскалов. Неужели нашел?

— Давайте его ко мне в кабинет. Я сейчас подойду.

Посидел на допросе, послушал, как «старается» Гулыга, и вышел. У дверей своего кабинета увидел паренька с тощей папкой в руках.

— Горелов?! — окликнул его Тимохин. — Ты что в коридоре топчешься, как подследственный? Передал тебе Петруненков, чтоб заходил?

— Кабинет пустой, товарищ подполковник... — замялся Горелов. — Неудобно как-то...

— Я дела на столе не оставляю! — улыбнулся Тимохин. — А сейфы взламывать вроде не твоя специальность! Заходи!

И распахнул перед Гореловым дверь.

— Садись. — Прошел следом и сел за свой стол. — Рассказывай, что у тебя?

— Нашел я его, товарищ подполковник, — доложил Горелов.

— Да ну?! — обрадовался Тимохин. — А вид почему такой кислый? Или сомневаешься, что он?

— Он! — сказал Горелов. — И не он!

— Не понял, — нахмурился Тимохин. — Докладывай толком!

— По фотографии мной обнаружен некий Сергей Поярков. Закончил Нижнетагильский горный техникум. Фотография, врученная вами, полностью совпадает.

— Молодец! — похвалил его Тимохин. — И чем же ты недоволен? Благодарности в приказе мало? В характеристике напишем.

— Да какая тут благодарность! — Лицо Горелова пошло пятнами. — Не преступник он, товарищ подполковник!

— Как это не преступник? — недоуменно смотрел на него Тимохин. — Срок имел, из места заключения бежал. Так или не так?

— Так... И все равно не преступник! Был преступник, а теперь совсем другой человек! Работяга он, каких поискать!

— Даты откуда знаешь, какой он работяга? По фотографии определил?

— Был я там, товарищ подполковник.

— Где?

— В Нижнем Тагиле.

— Я тебе командировку выписывал?

— Нет.

— На какие шиши ездил?

— Стипендию за лето получил, взял билет и поехал. Хотел убедиться, что он!

— Ну ты даешь, Горелов! — покрутил головой Тимохин.

— А если бы не он, с какими глазами я бы появился?! — заволновался Горелов. — «Нашел, нашел!» А это вовсе другой человек. Похож только. Тогда как?

— Тогда плохо, Горелов, это ты прав. С кем же ты беседовал?

— В Управлении приисков. В кадрах. Показал справку, что я у вас прохожу практику, выложил фотографии, сличили с анкетой — все и сошлось!

— Он что, в самом Нижнем Тагиле работает? — спросил Тимохин.

— Оставляли его в управлении, а он ни в какую! На прииск! Сначала на драге работал, золото мыл, потом в вахтовый поселок уехал, на вскрышные работы. А это похуже, чем в лагере на лесоповале. Я узнавал!

— По-твоему, выходит, он сам эту трудную работу искал? Бежал, куда подальше!

— Нет, товарищ подполковник! Такое впечатление, что он сам себе кару выдумал. Чтоб труднее, чем в лагере, было. И вообще... Семья у него... Жена, ребенок...