Осьминог

– Да что тут скажешь, струхнул я в тот раз не меньше, чем в детстве, проснулся посреди ночи в лихорадке, мокрый, как только что выловленная из моря рыба. Дождался трех часов и потащился в «Тако» – как раз тоже была суббота, вот я и решил напиться на все выходные, говорят же, что злые духи не переносят запаха алкоголя и не трогают пьяных. Короче, я пошел в «Тако» и рассказал обо всем Камате. – Акио нахмурился и немного помолчал. – Ты только не подумай, что я тогда совсем расклеился и поверил во всю эту чертовщину. Понятно, я прадеда своего до смерти в детстве боялся, да его и все окрестные ребятишки побаивались. Он как-то раз поймал двух моих приятелей: один теперь работает здесь, в Западном порту, а другой переехал в Токио и поступил в полицейскую академию. Вроде бы он там уже какой-то начальник, хоть и молодой совсем… да уж, хотел бы я посмотреть на физиономию господина полицейского, если б кто ему напомнил, как мой прадед поймал его с другом за воровством незрелой хурмы, отлупил обоих, запер в своей вонючей стариковской комнате и продержал до самого вечера, сколько они ни плакали и ни просили отпустить их к родителям. В общем, такое и захочешь – а из головы так просто не выбросишь.

– И что же Кисё… Камата-сан?

– Аа… – Акио еще больше помрачнел. – Да ничего особенного. Наклонился ко мне через стойку и говорит так, не поймешь, всерьез он это или шутит: идите, говорит, Игараси-сан, домой, вы уже достаточно на сегодня выпили, а с прадедушкой вашим я сам все улажу. Наверное, в тот день я и вправду слишком много выпил, я вообще-то обычно ничего крепче пива в рот не беру, а тут меня порядком развезло, еле до дома дошел. Ботинки только успел стащить, упал прямо в одежде на кровать и отключился. Короче говоря, то ли это сакэ мне так в голову ударило, то ли слова Каматы на меня так сильно подействовали, вот только прадед мой под утро снова заявился. Я уж думал, он меня сейчас прямо с постели в свою мусорную кучу потащит, я же вместо того, чтобы сразу побежать к нему на кладбище, весь день просидел в «Тако» за рюмкой «О́ни-короси». А он ничего, посмотрел на меня даже вроде без всякой злости и говорит: извини, Акио-кун, что я грозился тебя палкой побить, ты ведь все-таки мой единственный любимый правнук, и нехорошо это, когда мертвые досаждают живым. А что касается могилы, то насчет этого не беспокойся, есть теперь кое-кто, кто взял на себя эту заботу, а если будешь по праздникам меня навещать и время от времени зажигать благовония, то я буду каждую пятницу молиться за тебя ками-сама. – Акио помолчал еще немного и добавил с досадой: – Вот ведь старый хрен! Каждую пятницу, как будто в другие дни у него там полно забот! Ну разве что духи там у себя тоже печатают газеты!

Александр запнулся о крышку люка, на которой был изображен улыбающийся осьминог в повязке-хатимаки[157], высунувшийся из кувшина-ловушки[158]. Акио поймал его за плечо, не дав упасть на мокрый асфальт.

– Осторожнее, амэрика-дзин-сан.

– Вообще-то, меня все друзья Сашей зовут. Произносится как «Са-ша».

– Са… са… ся… – Попытался повторить Акио, покривил губы и засмеялся[159]. – Тебя так в твоей Америке девчонки, что ли, называют?

Александр открыл было рот, чтобы возразить, но Акио продолжил:

– Моя первая девчонка в средней школе была меня на год старше и называла меня А-тян, ей это казалось ужас каким милым. Я вообще-то не возражал: в средней я был заводилой и мог, если что, разбить нос и старшекласснику, так что мне было все равно, как она меня там называет, – девчонки они и есть девчонки, и если уж девчонка дала тебе дурацкое прозвище, ты можешь из кожи вон вылезти, а она все равно будет называть тебя так, как ей вздумается, да еще тыкать в тебя пальцем и глупо хихикать. Мы с ней после уроков ходили на побережье, и я учил ее свистеть в дырявые ракушки.

– Вот как…

– А после школы она спуталась с каким-то приезжим, и как-то по дороге с работы я видел их на берегу: она подняла с берега ракушку и поднесла к его рту. – Акио раздраженно ударил кулаком по раскрытой ладони – звук из-за дождя получился похожим на шлепок. – Вот и вся история. С того случая я с ней ни разу не разговаривал, а потом она замуж вышла за парня из Нагоя и насовсем отсюда уехала.

– Это… – Александр на мгновение замешкался, – очень печально, Игараси-сан.

– Короче говоря, мне проще называть тебя амэрика-дзин-сан, терпеть не могу всех этих дружеских прозвищ. К тому же ты пытался увести у меня девушку, зачем мне быть с тобой вежливым?

– Я…

– Да ладно! – Акио махнул рукой. – Считай, забыли!