Ослы

На следующее утро Самюэлю пришлось отправиться в банк в соломенной шляпе, потому что Долли по несчастью улеглась на его новую фетровую шляпу и всю ночь проспала на ней.

— Это весьма неприятно и возбудит общее внимание, — холодным тоном заметил Самюэль. — Еще никто не носит соломенных шляп.

— Мне очень грустно, сэр, — печальным голосом заметила миссис Честер. — Но Долли все равно, что член нашей семьи, и потому мы никогда не закрываем дверь ее конюшни.

Самюэль посмотрел на свое отражение в зеркале и нахмурился.

— Миссис Честер, — произнес он с самым величественным видом, — может быть, я извиню вас, однако, должен заметить, что в настоящую минуту я очень недоволен, недоволен до крайности.

Он медленно подошел к двери, и прибавил еще более высокомерным тоном:

— Заметьте, я крайне недоволен!

ОСЕЛ УПАЙДУЛЛЫ

Рассказ А. Сытина

I. Осел лавочника

В три часа дня в долине, в Центральной Азии, на окраине города, под тенью огромного карагача, отдыхал маленький старый осел. Тут было прохладно, мало мух, недалеко звенел арык[2], и всегда можно было напиться. Сегодня четверг, и толстый лавочник, сплетник Упайдулла, в этот день всегда давал отдых ослу.

Завтра праздник и базарный день, Упайдулла поедет на базар, ничего не купит, а проехаться ему надо везде, со всеми поговорить; хоть бы уж слезал, когда разговаривает, а то болтает себе ногами, спрашивает цены на рис, пахту, дыни, ничего не покупая. У бедного осла под носом будут лежать и морковь, и капуста, и дыни, к ни до чего нельзя дотронуться. В такие минуты старый осел жевал, перебирая ушами, и жадно смотрел на полосатые чарджуйские дыни.

Осел давно научился перенимать характер хозяев, и теперь, когда он стал ленивым и толстым, вы никогда не могли бы подумать, что этот самый осел в молодости был настоящим разбойником. Родился он в предгорьях Тамира и сразу же попал на выучку к контрабандистам, которые возили по тропинкам мимо памирских пограничников опиум.

У контрабандистов осел прошел целую школу. Избивали его до смерти, но когда не было работы, целыми днями можно было шляться по маленьким ложбинам, где была такая сочная и высокая трава, что даже его серых ушей не было видно над ней. Он умел умненько, без погонщика пробираться по узким тропинкам над страшными пропастями. Внизу, в провалах, клубился туман и грохотали потоки, а он шел шаг за шагом, внимательно смотря под ноги, чтобы не поскользнуться. Его выучили избегать в горах всяких встреч и, когда он выходил на ровное место, где маячили фигуры часовых, он умел шмыгать в кусты, как полевая мышь.

Несколько раз одетые не в халаты люди, от которых вовсе не пахло бараниной и пловом, как от его хозяев, принимались его ловить между обломками скал, и два раза он попадался. Осел не знал, что он был в плену у красноармейцев, что водили его к военному следователю, и та дрянная пая[3], которой его кормили, называлась казенной, но он запомнил, что этих людей надо избегать. А когда однажды ночью его украли контрабандисты и сильно вздули, он легко выучился лежать по целым часам в густой траве и прислушиваться длинным ухом, пока часовой зашуршит по траве в другую сторону.

Жизнь была суровой, но зато можно было и отдохнуть, а теперь, у нового хозяина Упайдуллы, осел знал только базар, арык, плетень и больше ничего. Осел разленился, стал скучать, характер у него испортился, и он часто начинал упрямиться. Упайдулла дрался не очень больно, и иногда можно было сделать по-своему.

К плетню подошел Упайдулла вместе с каким-то длинным, как жердь, человеком в очках. Они о чем-то говорили между собою, и осел не торопясь пошел к плетню и хотел перепрыгнуть там, где пониже, так как во время отдыха он любил уединение.

— Слушай, Упайдулла, — сказал высокий человек. — Твой осел нужен мне дня на три, не больше, — я поеду в горы собирать жуков и бабочек.

Упайдулла заломил небывалую цену, но ученый тотчас же согласился, и недоумевающего осла поймали и стали седлать.

Длинный человек был энтомологом и хотел ехать именно сейчас, так как в три часа дня, во время невыносимой жары, жесткокрылые, разноцветные и иные насекомые летают, прыгают, скачут, стрекочут, кусают и пожирают друг друга в кучах растрескавшихся камней, на раскаленном песке и на ветвях кустарника, который готов задымиться от адского жара.

Упайдулла затянул подпругу, и осел понял, что его собираются грузить. Никогда ни одного осла не заставляли выходить из дому на работу в это время дня.

Осел вышел за ученым на пыльную дорогу и стал мотать головой. Длинный человек нагнулся, к нему и погладил его по шее. «Драться не будет, значит, можно не итти», — подумал осел и уперся всеми четырьмя ногами. Упайдулла захохотал от восторга и подошел к длинному. Они вдвоем подняли осла и перенесли через арык, но упрямец повернулся и прыгнул назад. Это было уже слишком. Упайдулла выругался и замахнулся кулаком, но ученый его удержал, дал ослу сахару и послал слугу к себе домой за коробками и банками, в которых была вата, эфир, булавки и все в этом же роде.