Оскверненный трон

– «Ваше Милостивое Величество, – начал Баллантайн так медленно, что у Саллы было достаточно времени чтобы подсказать Мехруниссе незнакомые слова, – прошло уже восемнадцать месяцев с того момента, как я прибыл ко двору Моголов. Я уже много раз писал вам о той роскоши, которой падишах окружает себя, но на прошлой неделе он оказал мне честь, пригласив в одну из своих подземных сокровищниц. Мне трудно подобрать слова, чтобы описать все то, что я увидел, – освещенные свечами хранилища были полны изумрудов и сапфиров, по размеру более крупных, чем грецкие орехи, шелковые мешки лопались от такого количества жемчуга, какое просто невозможно себе представить, а бриллианты затмевали своим сиянием солнце. Естественно, я ничем не выдал своего изумления и предпочел просто кивнуть, как будто успел привыкнуть к подобного рода зрелищам. Но если говорить правду, Ваше Величество, то боевые слоны, любимые лошади падишаха и его охотничьи леопарды украшены более многочисленными драгоценностями, чем содержится в любой из королевских сокровищниц Европы, и все они оправлены в чистое золото. Это сверкающее богатство очень важно для падишаха, который, как Люцифер, гордится своей династией, своей державой и самим собой. Он обожает демонстрировать свои богатства, но я с сожалением должен сообщить вам, что в последнее время его самодовольство развивается в новом направлении. Я уже имел честь сообщить вам, как, не обращая никакого внимания на запрет мулл изображать на картинах людей и животных – мне рассказывали, что его отец следовал этому запрету беспрекословно, – он полюбил ваш портрет, который Ваше Величество направили ему в подарок, и велел нарисовать свой собственный портрет. И он очень доволен портретом, на котором художник – именуемый Бичитром – изобразил его сидящим на украшенной драгоценностями чаше, напоминающей потир [32], с золотым нимбом вокруг головы. На картине он протягивает книгу мулле, а вы, Ваше Величество, вместе с турецким султаном и шахом Персии изображены в виде крохотных, едва заметных фигурок в углу полотна. Подобной аллегорией падишах в своей заносчивости претендует на роль властелина мира…»

Мехрунисса пошевелилась на стуле. Как смеет Ро говорить о Джахангире столь презрительно и небрежно?! Но оруженосец продолжал, и она вновь сосредоточила все свое внимание на его словах. Ей было очень важно понять каждое слово и правильно разобраться в нюансах написанного.

– «Этот портрет оскорбителен для Вашего Королевского Величества, хотя, когда падишах показал его мне, я заметил лишь, что художнику удалось передать внешнее сходство, и не стал комментировать композицию картины. Падишах настолько самодоволен, что не обратил внимания на мою прохладную реакцию, что я предвидел заранее. Я ведь действительно провожу с ним так много времени – ему нравится мое общество, и он не устает засыпать меня вопросами, – что у меня была прекрасная возможность изучить его характер. Думаю, что наступило время, когда я должен попытаться объяснить его Вашему Королевскому Величеству, почему, несмотря на то что падишах даровал нам мелкие концессии на торговлю индиго, хлопком и мускусом, он так и не дает мне ответа, касающегося возможности для английских кораблей перевозить паломников в Аравию. Как я знаю из вашего последнего послания, ваше терпение в этом вопросе уже подходит к концу…»

Юноша сделал паузу, а потом продолжил читать: