Осколки времени

– Никогда не извиняйся за доставленное удовольствие. – Она запрокинула голову и улыбнулась. Глядя в сияющие счастьем глаза, он вдруг отчетливо осознал, какая пропасть их разделяет. Расстояние – не преграда, но реку времени преодолеть невозможно. Несмотря на бурный поток, слишком мутная в ней водица. Ничто не отменит пролитой крови, грязи и зла. Даже самый яркий маяк не способен спасти корабль, налетевший на рифы.

* * *

Ульяна обожала рассматривать его коллекцию картин. Подолгу стояла у стен, заново изучая яркие пейзажи Мальты: скалистый берег лазурного моря, каменные дома, тенистые узенькие улочки, величественные фасады соборов и дворцов. Пестрые бразильские карнавалы и холодную сдержанность Англии, раскинувшиеся над обрывами просторы Шотландии или фривольную суету Парижа. Сэм покупал картины у художников, выставочными залами которых во все времена были рынки и туристические улицы. У них не было громких имен, но они вкладывали душу в свои работы.

– Раньше я никого не подпускал к своей кухне. – Чтобы привлечь ее внимание, пришлось напомнить о том, что они собирались вместе готовить ужин.

– Вот как? – Ульяна улыбнулась, сверкнула глазами. – Значит, я достойна такой чести?

– Более чем, – торжественно признался Сэм, вручая ей фартук.

Достал из холодильника овощи, сыр и тесто для пиццы, а Ульяна открыла шкафчик и вытащила большую разделочную доску.

– Я польщена, – глаза у нее сияли, – приступим?

Он принялся раскатывать тесто, а Ульяна резала томаты и моцареллу. Отправила кусочек сыра в рот и лукаво взглянула на него:

– Говоришь, больше никого не подпускал к своей кухне? Почему?

– Когда я готовлю, в голову приходит множество идей. Многие неразрешимые задачи обрели свое решение здесь. Но с тобой думать о делах все равно не получается.

– Польщена вдвойне. – Ульяна ослепительно улыбнулась и вдруг стала серьезной. – Или это плохо? Расскажешь, что происходит?

Сэм выложил тесто в форму и подвинул к ней.

– Около года назад Город со всеми знаниями, которые древние желали передать нам, пытались уничтожить. Женщина, которая это устроила, вербовала пробужденных, чтобы разрушить все, что у нас сейчас есть. Речь не только о библиотеке, но и о системе в целом.

Оказалось, быть откровенным не так уж сложно. Он рассказал ей про Милу Аверс, про ее союзников и последователей. Про несостоявшиеся теракты в Москве и Париже и про то, почему так спешно увез ее и Станислава.

– Я говорил, что заставлю тебя уехать на Мальту, но это была не шутка. Если и есть место безопаснее, я его не знаю.

– Террористы считают, что это вы убили Аверс?

Ее глаза испуганно расширились. Он выкладывал томаты, зелень и сыр на «блинчик» и не сводил взгляда с Ульяны, которая замерла и вовсе забыла про пиццу.

– Формально так и есть, но человек, который это сделал, не контролировал себя. Помнишь, я рассказывал тебе о существах из Разлома? Мертвый город защищала ловушка с такими созданиями. Мила Аверс заставила одного из наших агентов ее пройти, за что и поплатилась. В те минуты он подчинялся не разуму, а инстинктам.

Ульяна вздрогнула.

– Он тоже погиб?

– Ему повезло. Существа стали слабее, поскольку Разлом был закрыт уже несколько лет. Со временем он оправится окончательно, а пока у них с паразитом переменная борьба за тело и разум. К счастью, Эванс побеждает.

– Эванс?

– Они с Агнессой жили в твоем доме, после переехали в Лондон. Так что все закончилось хорошо.

Ульяна упустила момент, когда он отправил пиццу в духовку. Странно, но воспоминания об Агнессе больше не имели над ним власти – словно камень с души свалился. Сэм едва не рассмеялся, когда встретился взглядом с Ульяной. Именно ее нужно за это благодарить.

– Возможно, ты когда-нибудь с ними познакомишься.

– Но преступники все равно обвиняют вас?

Не стоило заводить этот разговор. Испортил такой великолепный вечер!

– Зря я тебе рассказал.

Она внимательно посмотрела на него, а потом подошла и обняла.

– Вовсе нет. Просто я не представляла, что кто-то может желать зла пробужденным. И что это так глобально. Но… почему они это делают?

Он замер. Рассказать ей – значит признаться в том, в чем Сэм признаваться не хотел, – в прошлом убийцы и монстра. Он не стыдился того, кем был, но не желал видеть, как нежность в ее глазах сменится страхом.

– Их не устраивает власть Новой Полиции.

Ульяна нахмурилась, погладила его по щеке.

– Могу я чем-нибудь помочь?

– Просто будь рядом.

Признание далось на удивление легко, на душе потеплело. Сэм потерся о ее плечо, уткнулся носом в шею, вдохнул свежий аромат жасмина, ставший таким родным.

– Насчет этого можешь не волноваться. Я еще успею тебе надоесть.

– Можешь попробовать, но тебе это вряд ли удастся.

Когда ужин был готов, они устроились за столом во внутреннем дворике, стены которого были увиты плющом. Глядя на лестницу, ведущую на второй этаж, Сэм вспомнил, что его дом часто сравнивали с замком: из-за тяжелой мебели под старину, гобеленов и бесконечного сквозняка одиночества. Что-то в этом определенно было, но с ее появлением все изменилось. Даже солнечный свет, раскрасивший черепицу крыши золотом, казался теплее.