Осколки неба

— Да я знаю, знаю, что бред вся эта ревность, Лиза ведь не шлюха, чтобы бросаться сразу под первого встречного. — Денис потер ладонью нахмуренный лоб. — Но поделать с собой ничего не могу. Такая меня ярость взяла, мам. Если бы мог, убил бы его.

— Еще не хватало, — воскликнула Ольга Николаевна. — Ты, сын, только себя винить должен, но никак не Лизу и не мужчину, с которым она сюда приходила. Я не знаю, кто он, но это и неважно. Это не твое дело, Денис.

— Он сказал то же самое. Не мое, понятно. Просто… судьба мне подкинула встречу, а я ее прошляпил. С Лизой не поговорил, говорил с этим… И нес еще какую-то херню от злости и ревности. Я даже не помню, что говорил-то, все время только и думал, как бы от драки удержаться, потому что Лизка мне этого не простит.

— Денис… — Ольга Николаевна встала с кухонной табуретки, хромая, подошла к сыну и погладила его по напряженной спине. — Я понимаю, ты очень хочешь все исправить, но это невозможно. Если ты будешь преследовать Лизу, станет только хуже.

— Ну да, этот меня уроет.

— Я не про него. Я про Лизу. Пусть живет дальше, пусть будет счастлива. Рядом с тобой она не сможет.

Денис тяжело, угрюмо молчал.

— Мам…

— Я понимаю, сын. Ты хочешь исправить свою ошибку, но она неисправима. И если ты действительно… любишь Лизу, то ты оставишь ее в покое. Пусть живет, пусть будет счастлива.

— Без меня.

Он не спрашивал — утверждал, и голос был полон отчаяния.

— Да, без тебя.

Несколько минут они стояли так — Денис, опустив голову и почти не дыша, и Ольга Николаевна, тихонько плача и поглаживая сына по спине.

Она слишком хорошо понимала, что ничего не исправить, и чем раньше он откажется от этой затеи, тем лучше.

— Ты права, мам. И этот… тоже прав. Но мне больно. С этим-то что делать?

— Ничего, — прошептала Ольга Николаевна. — Это искупление…

***

Когда Володя и Лиза пришли домой, он сразу сказал:

— Дуй-ка в душ.

— В душ? — она удивилась. — Но… я лучше перед сном…

— Дуй сейчас, — он покачал головой. — Ты вон всю дорогу молчала и в пространство смотрела. Надо это смыть. Вода поможет, Лиз.

Ей стало неловко. Опять он ее жалеет…

— Хорошо, сейчас…

Лиза сходила в комнату, взяла халат и чистое белье, а затем пошла в ванную.

Володя был прав, она понимала это. Пока они ехали, Лиза пыталась справиться с эмоциями, которые клокотали в ней, как сопли в больном горле — их хотелось высморкать, сплюнуть и смыть в унитаз. Но не получалось.

Лиза разделась и залезла под воду. Горячие потоки обняли ее, и она запрокинула голову, подставляя лицо под струи…

Перед глазами до сих пор стоял Денис. Удивленно-растерянный, застывший, мрачный… И Лизе было больно от того, что она осознавала — он жалеет, он хочет попросить прощения. Но она не хотела слушать этих слов, потому что не представляла, как он мог сделать с ней подобное даже будучи пьяным.

Значит, он — не такой, как она всегда о нем думала. Он — не тот человек, которого она любила с детства. Он другой.

А где тогда тот Денис? Где? Куда он делся, почему…

Лиза не выдержала — всхлипнув, тихонько заплакала. Совершенно беззвучно, чтобы Володя не услышал, но очень отчаянно.

Ей казалось, что вместе с тем Денисом, которого она любила, она похоронила и себя тоже. Будто бы та Лиза была другим человеком. Он другой — и она другая. И теперь они оба лежат в могиле. Вместе. В одном гробу. Под общим крестом.

Хотелось завыть, как бездомной собаке, потерявшей хозяина, но Лиза не стала этого делать. Она терлась жесткой мочалкой, как безумная, растирая кожу так, словно мечтала добраться до мяса, лихорадочно и зло намыливала волосы, морщась от мыла, которое попадало в глаза, дергала пряди, будто мечтала их выдрать — в общем, она причиняла боль телу, стараясь заглушить боль в душе.

Но помогло не это, а мысль о Володе, который опять будет ее жалеть, когда она выйдет из ванной с несчастным лицом и заплаканными глазами. Лизе так надоело быть бедной бедняжкой, что она моментально перестала плакать. Поплескалась в ванной еще минут десять, чтобы получше выглядеть, выключила воду и, не вытираясь, ступила на пол…

Ковра в ванной у Володи не было, и Лиза подумала о том, что сделала глупость, в ту же самую секунду, как ее нога поехала вперед, и она с диким визгом схватилась за раковину, пытаясь удержаться и не расквасить себе что-нибудь.

Удержалась. Но от пережитого испуга Лизу вновь заколотило, и на этот раз она разрыдалась уже в полный голос, плюхаясь на холодный и мокрый пол.

— Лиза, — закричал за дверью Володя, дергая ручку. — Открой.

Она помотала головой, не понимая, что он ее не слышит, и продолжая рыдать.

В районе ручки что-то щелкнуло, крякнуло, треснуло — и дверь резко распахнулась, и в ванную к полному ужасу Лизы шагнул Володя. Увидел ее, наклонился…

— Нет… — выдохнула она испуганно, а он уже подхватывал ее руками и ставил на ноги. Лиза зашлась плачем, заколотила по его груди кулаками изо всех сил, пытаясь оттолкнуть, задергала ногами…

— Лиза, это я, я. Я не сделаю тебе ничего плохого, Лиза. Это я. Я, Володя, — говорил он, по-прежнему прижимая ее к себе, как будто и не было этих ударов кулаками. — Ну-ну, перестань плакать.