Осколки легенд. Том 2

Бывший сотрудник отдела, даже после смерти оставшийся в нем, всплеснул руками и потер ладонью глаза, как бы давая понять, что он прослезился от такой нежданной, но приятной встречи, причем был абсолютно искренен в проявлении чувств. Он на самом деле прикипал душой к каждому из тех молодых людей и девушек, которые переступали порог дома, спрятавшегося в московском дворе для того, чтобы стать оперативниками отдела 15-К. И скорбел всей душой тогда, когда приходила весть о том, что кто-то из них погиб при выполнении служебного долга, что, увы, было неизбежно. Такая работа, такая судьба, никто из сотрудников отдела не умер своей смертью, разве что только непосредственно Тит Титыч являл собой исключение из правил, да и то достаточно относительное. Он скончался не от клыка вурдалака и не от пули, а от сердечного приступа, причем прямо здесь, в здании на Сухаревке, потому, скорее всего, он на Земле и задержался. Ощущал, наверное, этот добрый и трогательный старичок некую вину перед своими коллегами, бывшими и нынешними, за то, что ему вот такая щедрая доля от судьбы выпала — умереть легко и просто, не от ран и не бою, потому искупал ее так, как счел возможным. Вот уже скоро как век он у входа в здание встречал и провожал сотрудников, поддерживал и наставлял новичков и очень трепетно относился к истории отдела, при каждом удобном случае вспоминая имена тех, кто сложил голову за други своя.

— Радость-то какая! — охнул старичок. — Аникушка, ты глянь только!

Но отдельского домового звать нужды не было, он уже находился тут. Маленький и привычно неразговорчивый, он облапил ногу Веретенниковой и прижался к ней.

Павла, которую жизнь еще до отсидки полностью отучила от сентиментальности и прочих подобных ненужных сотруднику внутренних органов чувств, вдруг ощутила, как у нее перехватило горло.

— Ну-ну, — она потрепала мохнатую голову Аникушки, — угомонись.

— Вы кто? — раздался девичий голос с лестницы, находящейся слева от входа и ведущей на второй этаж, туда, где находились кабинеты оперативников, эксперта и начальника отдела, а также несколько хранилищ. — И что здесь делаете?

Павла с интересом глянула на молоденькую стройную девицу, которая стояла на лестнице, строго сдвинув тоненькие черные брови и уперев кулаки в бока.

— Новенькая? — спросила она у Тита Титыча. — Я ее не помню.

— Да уж не то чтобы совсем, — с готовностью ответил призрак. — Розой Мейер ее зовут, она пришла через год после того, как тебя… Как ты…

— Ясно, — оборвала смутившегося старичка собеседница. — Добрый день, Роза. Житомирский у себя? Или в отлучке?

— Для начала представьтесь и предъявите документы, — и не подумала отвечать на поставленный вопрос девушка, — а потом видно будет.

— Да как же так! — всплеснув руками, воскликнул Тит Титыч. — Роза, ты что? Это же своя!

За спиной Павлы скрипнула дверь, и в помещение ввалились сразу двое крепких мужчин, шумно о чем-то спорящих.

— А я тебе говорю, что это так не работает! — горячо произнес один из них, помоложе, и хлопнул кулаком по ладони. — Серебро. Только серебро!

— Все-то ты, Петруша, знаешь, — иронично заметил его спутник, — все ведаешь.

— Ну, хоть кто-то знакомый кроме Титыча и Аникушки обнаружился, — произнесла Веретенникова и повернулась к новоприбывшим. — Здравствуй, Ликман.

Тот, к кому она обратилась, на секунду застыл на месте, его глаза удивленно расширились.

— Павла Никитична? — спустя несколько секунд удивленно произнес он. — Вы? Как? Вас же тогда вместе с остальными…

— Да нет, как видишь, — усмехнулась женщина. — Задержалась я на этом свете.

Ликман сделал несколько шагов вперед и обнял ее, что заставило Павлу уже не в первый раз за этот день смутиться.

— Петь, ты чего-нибудь понимаешь? — спросила у спутника Ликмана девушка, спускаясь по ступенькам. — Я — нет! Толь, может, объяснишь нам, что к чему?

— Знаете, кто это? — сообщил им мужчина, выпуская из объятий ошарашенную женщину. — Это Павла Веретенникова! Я вам про нее сто раз рассказывал. Ну, помните? Та, которая старого графа Юсупова упокоила, потом сокровища Нарышкиных в Минске у оборотней отбила и на Кольском с Аненербе хлесталась. Да она меня всему, что я знаю, научила! И от смерти раз десять спасала, не меньше.

— Последнее неправда, — заметила Павла, поправляя свой пиджак. — Хватка у тебя всегда была. Другое дело что, с терпением худо, не умеешь ты ждать нужного момента, потому часто подставляешься под пулю.

— Я Швец, — протянул ей руку спутник Ликмана, круглолицый и быстроглазый, — Петр.

— Веретенникова, — ответила ему на рукопожатие женщина. — А ты, значит, Роза Мейер.

— Именно, — немного чопорно ответила девушка, из глаз которой так и не пропало недоверие.

— Толя, а что Артем? — спросила у Ликмана Павла. — И остальные? Овсянников, Скворцов, Ряднов, Морозова?