Осколки легенд. Том 2

— Так Тема еще в тридцать седьмом, — вздохнул Анатолий, поймал быстрый взгляд Павлы и мигом пояснил: — Нет-нет, он не… Не там, короче. Тогда по зиме один ведьмак свихнулся, очень много нехороших дел натворил, Синицин с Рядновым его выследили, нам дали знать, где логово, но пока мы в Марьину Рощу ехали, он их обоих убил. Артема потом вообще по кускам собирали. Но задержать его до нашего приезда смогли, сбежать этот гад не успел.

— Всегда ведьмачье племя терпеть не могла, — процедила Павла. — Никогда не знаешь, что у них в голове творится. Даже их родня, ведьмы, и то более предсказуемы, им только власть да деньги подавай. А эти… И врагами не назовешь, и в друзья не запишешь.

— Алена Морозова в том году погибла, — добавил Швец. — В Яузе утонула вместе с колдуном, за которым гналась. Вернее, его утопила, но и сама не выбралась. Март на дворе стоял, река хоть и вскрылась уже, но вода-то ледяная.

— Н-да, — вздохнула Павла, — невесело.

— Зато Овсянников со Скворцовым живы-здоровы, — нарочито бодро произнес Ликман. — Представляю, как они обрадуются, когда тебя увидят.

— Ну да, — согласилась с ним Павла, а после, прочитав в его глазах невысказанный вопрос, качнула головой: — Нет, Толя, только я, сама не знаю почему. Остальные — увы.

Отдел всегда существовал наособицу, так повелось с момента его создания, и его сотрудников это более чем устраивало. Нет, с того момента, как в России стала укрупняться бюрократическая система, его то и дело включали в состав то каких-то департаментов, то каких-то управлений, но сути дела это не меняло, отдел продолжал жить своей собственной жизнью, никак не связанный с остальной государственной махиной. Ну, если только финансово и в части отчетности.

Но вот со спецотделом, которым руководил Бокий, у него впервые в истории возник эдакий симбиоз. Может, потому что сотрудники Глеба Ивановича прекрасно понимали, чем именно занимаются их коллеги и чего им это стоит, может, потому что ряд операций они проводили вместе, прикрывая друг другу спины. Подобные мероприятия, как правило, содействуют возникновению взаимного уважения и даже дружбы между сотрудниками пусть и союзных, но все же разных ведомств.

Потому и возникла у Ликмана надежда на то, что следом за Веретенниковой на пороге отдела появятся те люди, которых он помнил и с которыми когда-то под пулями стоял.

— Им там сейчас лучше, чем нам здесь, — похлопала Павла по плечу печально на нее смотрящего мужчину. — Они теперь только зрители, а это всегда проще.

Все обстояло совсем не так, она сама недавно являлась зрителем и знала, что хуже нет, чем просто смотреть и не иметь возможности хоть как-то повлиять на происходящее, но Ликману знать о том не следовало.

— Чаю? — прервала возникшую паузу Роза. — У нас хороший есть, аж из Цейлона, представляете? Вон Швец даже и не знает, где такой есть.

— Чего это не знаю? — обиделся щекастый парень. — Все я знаю. В Южной Азии он. Остров это. И на карте могу показать, если надо!

— Богато живете, — скрыв улыбку, отметила Павла, которая не только знала, где находится упомянутый остров, но и побывала на нем лет пятнадцать тому назад, когда на пару с беспринципным и бесшабашным Яковом Блюмкиным разыскивала по поручению Троцкого меч легендарного царевича Виджаи. Демон революции считал, что эта штука может как-то помочь раздуванию мирового пожара, но как именно, исполнителям объяснять не счел нужным. — Но попозже, ладно? Роза, так у себя Житомирский или нет?

— У себя, — кивнула совсем, похоже, оттаявшая девушка. — Ругается с кем-то по телефону.

— Ну, хоть что-то где-то не меняется, — улыбнулась ей Веретенникова. — Толя, ты не убегай никуда, лады? Сейчас я с Николаем Петровичем перекинусь парой слов, а потом к тебе разговор будет. И еще… Я не знаю, как сейчас в Москве с едой, если что, это мой вклад в общий котел.

Она сунула в руки Швецу узелок, проделавший с ней дорогу от Кольского полуострова до центра столицы СССР, и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.

Житомирский, возглавлявший отдел с 1931 года, уже ни с кем не ругался. Он попыхивал трубкой, с которой не расставался, наверное, даже во сне, и, стоя напротив карты Москвы, таращился на нее.

— Добрый день, Николай Петрович, — сказала Павла, заходя в кабинет, а перед тем два раза стукнувшая костяшками пальцев в дверь. Раньше ничего такого тут, в Отделе, она не делала, в соответствии с привычкой, приобретенной еще со времен гражданской войны. Но времена меняются, так что вот — постучалась. — Ого. Ты совсем как бильярдный шар стал! Сам облысел или какая ведьма постаралась?

— Да какая ведьма? — Житомирский провел ладонью по голове, на которой не имелось ни единого волоска. — Сам, все сам. Ну и работнички мои тоже к этому руки приложили. Они заборы рогами ломают, а мне за их грехи наждаком череп после начищают, вот от шевелюры ничего и не осталось.

— А я к тебе. — Веретенникова вытянулась по стойке смирно. — Прикомандирована сроком на три дня для выполнения особого задания. Так что зачисляй на временное довольствие.