Осколки

— Да, и когда приедем, то лучше, если ты будешь называть меня как все: «сэр».

Я опустила взгляд на подлокотник, принявшись ковырять расходящийся шов на ткани.

— Хорошо, сэр.

Он отклонился на кресло, тяжело вздохнув и потирая подбородок. Я так ждала хотя бы одной эмоции на его лице, хоть каплю искренности в словах, но он промолчал. А потом просто завел машину.

А дальше была дорога. Долгий путь, проходивший в молчании. О чем нам было говорить? Я не жила с ним столько лет. Если он и спрашивал что-то, то все вопросы были формальными, и мне не доставалось ничего, кроме вечно нахмуренных бровей.

Мы остановились перед одноэтажным старым зданием. Я вышла из машины, так как внутри была жуткая духота, и села на лавку, откинувшись назад, в тень.

— Виола? — позвал отец. Но я не обернулась. — Мне надо забрать бумаги на одного мальчишку. Это займет максимум час.

Я едва слышала, как он закрыл машину и ушел. Не обратила внимание, что кто-то сел рядом, пока ты не заговорил.

— Тайлер, — сказал ты, снял рюкзак и закинул его на колени.

— Виола.

— Ну и куда мы двигаем теперь? — Твои слова прозвучали, как вызов.

— Понятия не имею, — ответила я.

— Они считают, что другая школа сможет меня удержать.  Ну-ну. Жалкие идиоты.

— Удержать? — переспросила я.

— Моя мама погибла. Младшая сестра тоже. — Твой тон был как лед. — Только из-за этого они относятся к моим выходкам снисходительно. И это бесит еще больше!

На секунду я ощутила, будто от тебя вот-вот полетят раскаленные молнии, словно ты решил схватить сам воздух и от злости разорвать его на части.

— Нет таких стен, которые меня сдержат. Пусть хоть в третий детский дом отправляют, я все равно сбегу.

— Моя мама тоже умерла. Неделю назад.

Не знаю, зачем я сказала это. Может, хотела поделиться с тем, кто понимает, а может, просто с языка слетело. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, освященные высоким дневным солнцем. Никто не хотел первым отводить взгляд.

— У тебя есть хотя бы есть… — Но тебе не дали договорить.

— Ламм, поднимайся, — скомандовал отец, и я с трудом узнала его голос. Тон был другим. Он больше не был Фрэнком или папой, теперь перед нами стоял полковник Максфилд. — Виола, и ты тоже, чего сидишь?

— У меня никого нет, — прошептала я и зашагала следом.

Я не винила тебя за злость на весь мир. Сама чувствовала себя растерянной. И, кажется, мы друг друга поняли. Сидя на заднем сидении папиной машины, в какой-то момент этого странного путешествия ты коснулся моей руки и накрыл ее своей. Я посмотрела на тебя, а ты, улыбнувшись, кивнул. Тогда я поняла, что теперь не одна.

Я до сих пор ношу в кошельке нашу общую фотографию. Она напоминает мне о доме. И о том лете. Знаешь, ведь в моей школе учились только девушки. Помню, как впервые одна из соседок спросила о моих друзьях, и я показала ей наше фото. Девчонки тут же принялись расспрашивать меня о каждом, выуживая интересные подробности. Не скрою, я несколько приукрасила некоторые события, ведь что интересует девчонок? Естественно, романтика.

Пришлось наврать про мой первый поцелуй. Ну правда, Тай, кто в четырнадцать не врал об этом?

Обычно в компании из пяти девушек только одну целовали по-настоящему. У остальных же обязательно случался тот самый идеальный роман, с идеальным воображаемым парнем и первым идеальным поцелуем где-нибудь в летнем лагере, за городом у бабушки, ну или, на худой конец, во время концерта местной рок-группы. Главное, парень тот обязан жить как можно дальше. Желательно в другой стране. Вот и у меня был такой. Не рассказывать же им ту настоящую мерзкую историю! Господи, как я хотела задушить этого идиота! Как же я его ненавидела.

Когда мы, наконец, добрались до Эдмундса, отец увел тебя оформляться, а мне велел подождать в холле. Я решила осмотреться, но не успев сделать и пары шагов, услышала крики. Сначала подумала, обычная ругань, но, подойдя ближе, увидела, как один из мальчишек в прямом смысле избивал другого. А все просто смотрели. Я такого беспредела ни разу в жизни не видела.

— Оставь его в покое, — крикнула я. Честно, лучше бы дальше шла. Что меня дернуло ввязаться?

Обидчик обернулся и на мгновение застыл. Наверное, удивился, увидев девочку в столь неподходящем месте. Это был Ник.

— Я сказала, слезь с него.

Но он лишь рассмеялся.

— Ты нанял к себе в охранники юбку, Штольц? — толкнул он бедолагу, вставая, а потом подошел ближе, окинул меня взглядом с головы до ног, скривившись, словно один мой вид его разочаровал, и практически выплюнул:

— Проваливай, мелкая.

И я ударила Ника по лицу.

Не знаю, откуда во мне взялось столько смелости, но когда я сделала это, он отшатнулся назад, совершенно ошарашенный. Общий шум и гомон стих. Происходящее напоминало взрыв, разносящий безмолвие все дальше и дальше от эпицентра, в котором находилось двое. Тишина летела от одного к другому и стала такой пронзительной, что можно было услышать, как ветки бьются в окно. Вся школа задержала дыхание в ожидании, что же ответит Ник.