Осколки

Я засовываю руки в карманы и поднимаю плечи, защищаясь от влажного воздуха. Ветер дует в спину, отчего волосы летят прямо в глаза и рот, и я обхожу дерево с другой стороны, разворачиваясь к холодному потоку лицом. Над головой скрипят голые ветки, качаясь и создавая на земле жуткие тени. На секунду мне кажется: кто-то за нами наблюдает, чья-то тень мелькает, растворяясь в ночи, но, моргнув, я снова ничего не вижу.

Парни уже вырыли небольшую траншею вокруг дерева, а мне остается только гадать, насколько глубоко спрятано то, что мы ищем.

— Ну? — спрашивает Шон спустя полчаса. Он уже дважды обошел территорию по периметру, проверяя.

— Ничего. По-моему, не тут собака зарыта, — отзывается Артур, опираясь на лопату локтем. — Я надеюсь, мы хоть не тело выкапываем, а, Ник?

Но Ник не отвечает. И когда я уже хочу попросить продолжить завтра, потому что из-за холода почти не чувствую пальцев, раздается противный скрежет.

— Тут что-то есть!

Опустившись на колени, Ник вытаскивает металлическую коробку по размеру не больше книги и очищает от грязи пальцами. Открывает крышку, поддев ножом, и та со скрипом падает на землю.

— Ну, что там? — спрашивает Арт. Ник протягивает ему что-то размером не больше, чем сигаретная пачка.

— Жесткий диск?

— Похоже на то, — отвечает он, следом доставая сверток из желтой почтовой бумаги, и не церемонясь разрывает пакет. Внутри лежат паспорта. Я беру тот, что сверху.

«Ник Фишер. США, Вирджиния».

Я поднимаю на него взгляд, ища какой-нибудь признак понимания происходящего, но вижу только холодное безразличие.

— Давайте, надо убираться отсюда, — сухо произносит он.

— Артур Штольц? — морщится Арт, выглядывая из-за моего плеча. — Вот уж величайшая подлость — приписать мне немецкую фамилию! Дай я ваши посмотрю.

Он выхватывает паспорта из моих рук и светит фонариком прямо на фото.

— Анна Смит. Сколько в мире девушек с таким именем? Вероятно, сотни тысяч. Ты не оригинальна, — подытоживает он. Я закатываю глаза.

— Дай сюда, — протягивает руку Шон.

— Подожди, последний остался, — отталкивает его руку Арт и через секунду уже чуть ли не трясется от смеха. — Кристофер Оупенгеймер. Вот прикол! Целый локомотив с тремя вагонами.

— Идем уже, — раздраженно командует Шон, — хватит идиотничать!

И мы также быстро, как появились, исчезаем в ночи.

Покидая город, я бросаю прощальный взгляд на дома, где в эту минуту спят люди, живущие нормальной жизнью, и отчаянно хочу быть одной из них. Парни сохраняют тишину, обдумывая наедине с собой происходящее. Мысленно благодаря их за молчание, я откидываюсь на сидение и закрываю глаза, в тайне надеясь, что, может, в этот раз мне приснится Тай.

***

Прошло две недели с тех пор, как мы вернулись обратно. Все это время парни тестировали себя, пытаясь понять, при каких условиях между ними возникает эта странная связь, которой никто из нас не смог пока придумать название: расходились на разное расстояние, завязывали друг другу глаза, даже один раз специально подрались, пытаясь понять, как эта штука действует, но так и не смогли. Но даже без этих способностей, один взгляд, кивок или движение пальцев позволял им координировать действия с фантастической точностью. И это невозможно не замечать.

Шон, вернувшись из Хелдшира, включил «командирский» режим, пытаясь как-то организовать и упорядочить нашу повседневность. А вот отношения наши не заходили пока дальше поцелуев: просто некогда было, да и парни всегда рядом, а если не рядом, то из-за их странной связи теперь как-то не тянет на подобные нежности.

Я больше не строю иллюзий насчет своей жизни, сменив глупый романтический настрой на сухую практичность. Нога зажила, и теперь каждый мой день начинается с пробежки сквозь лес, дорожки в котором едва протоптаны. Парням без разницы, где тренироваться, я же еле дышу, отбиваясь от веток, которые так и норовят впиться в лицо, выколов глаз. «В случае нападения выбирать не придется», — так говорит Шон, когда я начинаю ныть о том, почему нам нельзя бегать по дороге. Ненавижу лес!

Вообще-то это не совсем лес, а просто заросший ельником пустырь. С дороги нашего укромного места никому не видно: деревья стоят плотными рядами и все загораживают. Чтобы найти наш дом, надо целенаправленно двигаться в глубь зарослей либо объехать на машине с другого края, но никто в здравом уме не станет этого делать, потому что живем мы у черта на куличках.

Хуже бега могут быть только тренировки боя, потому что там я совершенно безнадёжна. У меня постоянно ноют мышцы от непривычных нагрузок, а число синяков я даже боюсь озвучивать. Зато остаток дня я провожу с Артом за готовкой или попытками открыть жесткий диск, доступ к которому оказался заблокирован паролем. Мы пробовали имена, даты рождения, все слова, кажущиеся важными, но так и не смогли подобрать нужную комбинацию.