Осколки

— Иногда у меня чувство, будто я разговариваю со стеной. Он такой строгий и серьезный. Причем постоянно, не расслабляясь ни на минуту. — И зачем я это Нику рассказываю? При первом удобном случае он обернет эту информацию против меня. — А вообще это не твоё дело, — добавляю, посылая ему забудь-все-что-я-сказала взгляд, но вместо того чтобы ответить, он смотрит на что-то позади меня. Или кого-то…

— Если из меня постоянно не бьет фонтан эмоций, это не означает, что их нет.

Я оборачиваюсь. Нож падает из рук.

Шон стоит в паре ярдов от нас. Слегка сводит брови, смотрит внимательно, как будто пытается найти ответ на свой невысказанный вопрос. И страшнее всего, находит.

Кажется, я краснею до кончиков пальцев.

— Генератор работает на последнем издыхании, но я запустил систему газового отопления, — он бросает грязную тряпку на столешницу.

Арт с кастрюлей в руках скачет мимо. Поджигает конфорку. Его нож принимается стучать о доску.

— Черт, я так голоден!

Тук. Тук. Тук.

«Черт! Просто Черт!» — проносится в голове. Взгляд Шона скользит по мне, опаляя стыдом. Я хочу вымолвить хоть что-то в свое оправдание, но не успеваю даже рта раскрыть, Шон уходит быстрее.

Ник берет со стола яблоко, покидывает в воздух и, поймав с легким хлопком, откусывает кусок.

— Как неловко, — произносит он, но в голосе слышна усмешка.

Я стискиваю зубы. Начинаю медленно считать. И чтобы снова не сорваться, решаю на время исчезнуть. Поднимаюсь наверх, решив порыться в шкафах хозяев. Знаю, чужое брать нельзя, но моя одежда требует стирки, и было бы здорово найти хотя бы пару подходящих по размеру вещей на смену. Тем более на кухне от меня столько же пользы, как и от чистки овощей.

Я откапываю в глубине гардеробной пару пригодных джинсов и несколько свитеров. Спустя полчаса мне удается привести себя в порядок, наспех помывшись ледяной водой и закрутив в пучок волосы.

Судя по запаху, наполнившему весь дом, Арт приготовил картофель с консервированной говядиной. Едим мы в тишине. И хотя выглядит стряпня ужасно неаппетитно, на самом деле оказывается довольно съедобной. Как только последние ложки жаркого исчезают с тарелок, Ник с Шоном встают и уходят.

Я тяжело вздыхаю. Все-таки обидела. Поднимаюсь и собираю посуду в уже полную раковину. Так как готовил Артур, за мной остается уборка. Сначала я с воодушевлением соглашаюсь, пока не обнаруживаю, что он, словно специально, использовал почти каждую чашку и кастрюлю в доме.

Шона так и не возвращается. Закончив с уборкой, я ставлю последнюю тарелку в сушку, и на мой старенький телефон приходит сообщение от Арта: «Он на заднем дворе. Просто будь помягче, Ви».

Легко сказать…

Я бесшумно спускаюсь на веранду. Здесь даже полы не скрипят. Накинув на плечи пальто, ступаю на расчищенную кем-то из ребят дорожку. В углу двора что-то вроде пристройки — склада. Рядом площадка для барбекю, но сейчас она занесена снегом. Ник и Шон сидят на поваленном стволе, оборудованном в скамью, что-то тихо обсуждая. Если я правильно понимаю, чистят оружие.

— Что-то случилось? — спрашивает Шон. Голос спокойный. Словно ничего не случилось.

Ненавижу, что не могу даже изобразить расслабленность, в то время, когда его она окружает, словно аура. Хочется сказать:

— Какая же я дура. — Много чего хочется сказать, но выходит:

— Нет, просто решила посмотреть, чем вы заняты.

Шон поднимает взгляд, молчит. Я ищу в его лице хоть какой-нибудь признак обиды, но не нахожу. Может, я опять все сама придумала? Или он хорошо прячет эмоции.

Словно почувствовав свою неуместность, Ник встает и, засунув пистолет за пояс, уходит в дом. Я подхожу к Шону и, присаживаясь рядом, произношу:

— Прости, я не хотела тебя обидеть. — Украдкой бросаю на него взгляд. — Пойми и меня тоже. Ты единственный близкий мне человек, который сейчас рядом, но не разделяешь проблемы со мной.

Шон поднимает голову и тяжело смотрит в ответ.

— Просто для меня есть вещи, которые я не могу игнорировать. Например, твою безопасность. А ты считаешь меня занудой.

— Нет, это не так. Я считаю, что мне с тобой очень повезло, — выдыхаю я, все еще ощущая вину. Впервые задумываясь о том, что мало о Шоне знаю. Все, что я за эти дни разглядела в нем — лишь строгость, сдержанность и крепкие кулаки, но что он за человек?

Опустив свою ладонь на его, в которой зажат пистолет, провожу пальцем по металлу.

— Это тот, что ты забрал у напавших на нас?

Шон кивает.

— Беретта, девятый калибр, — и протягивает мне, предусмотрительно извлекая магазин.

— Круто, — я выпрямляю руку, ощущая тяжесть оружия, делая вид, что целюсь в забор.

Шон отвечает короткой усмешкой:

— Так ты даже с расстояния в пять ярдов в цель не попадешь. — Он кладет голову на ладонь, локтем упираясь в собственное колено. — Никогда в руках не держала?

— Не уверена, но, скорее всего, нет.

На его лице впервые с момента нашего знакомства появляется что-то похожее на заинтересованность.

— Хочешь научиться?

— А можно?