Осколки

— Я! Я обожаю петь! — раздается позади голос Арта. Он проскальзывает мимо, швыряя к продуктам в корзине не меньше дюжины пачек спагетти. Режим надоедливого соседа активирован. Я бросаю в его сторону взгляд, означающий жестокую расправу, если он продолжит в том же духе. — Ладно, ладно, — демонстративно втягивая голову в плечи и выставляя вперед руки, он резко понижает голос до шепота и снова скрывается в соседнем ряду, жестом показывая, что его рот на замке.

— Так что? — снова задаю я вопрос.

Шон потирает рукой подбородок, на секунду задумавшись, а потом, качая головой, уверено произносит:

— Нет, я не умею петь.

И разворачивает тележку к кассам.

— Ты уверен?

— Абсолютно, — заявляет он. — Не знаю, откуда я эта уверенность, но ни чувством ритма, ни голосом не обладаю точно.

Мысли лихорадочно струятся по коридорам памяти, пытаясь воспроизвести момент из сна. «Все сходится!» — добавляю я еще одно совпадение в копилку подтверждений нашей любви. Тот парень не просто не умел петь, делал это ужасно!

— Ви, не отставай!

Рядом раздается знакомый смешок. Оторвавшись от разглядывания огромного лосося, я поднимаю взгляд и вижу, как Артур, стоя в соседнем ряду, указывает на что-то Шону. Тот хмурится и отрицательно качает головой. Я пытаюсь понять, что именно он пытается сказать другу, и перевожу взгляд вверх, именно туда, куда указывает Кавано.

Зелёная ветка омелы с острыми краями и белыми круглыми зернами висит у нас с Шоном прямо над головой.

— Неужели это та самая ветка поцелуев? — тянет Арт, его глаза лукаво блестят, а уголки губ ползут вверх, словно никакая сила не сможет их удержать.

— Артур, прекрати, — предупреждает Шон. Но Арт так сильно закатывает глаза, что, кажется, ему больно.

— Прямо сейчас вы двое стоите под омелой, — тыча в нас пальцем тараторит он. Его глаза загораются, на щеках появляются ямочки, а значит, ничего хорошего можно не ждать. — Считается, если поцеловаться под ней со своим возлюбленным, то это будет поцелуй длиною в жизнь. Ну же, это старинная английская традиция, а их нельзя нарушать!

— Не обращай на него внимания, — произносит Шон, умудряясь сохранять на лице каменное выражение. — Все эти традиции — полная ерунда.  

Он отнекивается, как может, но ведь можно и не сопротивляться вовсе?

Честно говоря, никогда еще не чувствовала себя более глупо. Я считала, мне придется даже немного «побегать» от своего внезапно появившегося жениха. Все же кольцо на пальце дает ему некоторые «права», но, похоже, он даже не собирается меня «догонять».

— Ребята, вы чего, Рождество же! — продолжает свою игру Арт. — Не заставляйте брать вас «на слабо». Ви знает, я не отстану!

Это правда.

При мысли о поцелуе моё сердце начинает бешено колотиться, а в голове снова всплывают фрагменты сна. Я пытаюсь изобразить спокойствие и, повернувшись к Шону, бросаю взгляд на кольцо на пальце.

— Он прав, традиции нарушать нельзя.

Артур усмехается, не отводя глаз. Позади него проходи пожилая пара, держась за руки. Символично.

— Да глупости все это, — чересчур резко отвечает Шон, снова принимаясь разглядывать разложенную на огромных осколках льда рыбу. Тишина становится слишком громкой.

— Да. Конечно, — отмахнувшись, мямлю я. — Мы не обязаны. Тем более, раз ты не хочешь.

— Нет, — пытается оправдаться Шон. — Просто это как-то неправильно, тебе не кажется? Особенно на людях.

— А ты всегда все делаешь исключительно правильно?

— Разумеется.

— Видимо, за это я тебя и полюбила! — Удивительно, как щёки Шона вспыхивают. У меня получилось смутить взрослого парня, и должна признать, мне даже нравится.

— Я просто не хочу, чтобы ты впервые целовала меня по принуждению! — Он сжимает рот в тонкую линию, всем видом словно говоря: «Неужели это и так не ясно?»

Странно, но я об этом не подумала.

— А вдруг, как в сказке, поцелуй снимет заклятие, и мы все вспомним? — выдаю я первую самую бредовую мысль, которая приходит в голову.

— Ты сейчас серьёзно? — Шон поднимает брови, потирая рукой шею.

— Давай в щеку, чтобы угомонить Арта, — поворачиваюсь я боком.

— Ладно, — тянет он и ободряюще улыбается, снимая с моих плеч часть волнения.

Понятия не имею, что находит на меня. Возможно, я просто хочу его немного подтолкнуть, или просто повинуюсь порыву, но когда Шон наклоняется, вместо того, чтобы подставить щеку, резко оборачиваюсь и целую его сама.

Первая мысль, которая приходит в голову: у меня обязана остаться память о его губах. Но судя по тому, какими обычно бывают первые поцелуи, этот точно не попадёт в число лучших. Шон отскакивает от меня так, как будто я могу его чем-то заразить.

— Прости, — извиняется он, словно это по его вине мы столкнулись ртами, а не по моей. — Случайно вышло.

Неловко приобнимает меня рукой за плечи, но потом, осознав абсурдность ситуации, тут же отстраняется. Я глупо улыбаюсь, стараясь «держать лицо», хотя внутри разливается горькое разочарование. Зря я надеялась, что поцелуй развеет напряжение между нами. Теперь все стало еще запутаннее.