Ошибка создателя

Новым, непонятным для себя образом он понимал, что стоит на грани открытия, ради которого и спасал себя… Но как только его сознание ухватывало суть, вставали перед ним видения размытых потопом сопок, и он скрипел зубами от пронизывающей его жуткой боли, отпугивающей вдруг даже эти видения.

Опять до меня донесся счастливый запах, но я не успел его угадать. Ящик сказал:

- Я завтра ухожу, Усташ.

- Уходишь?

- Да. В Уганду. С меня хватит!

Я смотрел на Ящика, и мне было его жаль. Он хотел все бросить и превратиться чуть ли не в обыкновенного человека! Знаменитый стрелок по кличке Ящик, снискавший ужас и славу во всем Конго, хотел бросить все и вернуться на школьную кафедру. Это было нелепо!

- Зря думаешь так, Усташ,- возразил Ящик.- Во всех нас есть что-то расплывчатое и непонятное, как, например, чувство голода или желание оказаться в безопасности. Но мы ведь справляемся с этими странными чувствами, мы ведь находим удовлетворение. А может быть, удовлетворение, Усташ,- это и есть само по себе чувство?

Я ничего не понял, а он не стал объяснять. К нам подошел француз. Всклокоченный, трясущийся, он встал над костром и сварливо заметил:

- Не разбудили меня…

- Ты спал,- пояснил Ящик.

- Ты - француз!-заорал Буассар не веря.

- Да,- ответил Ящик, и они замолчали. Один торжествующе, другой равнодушно. А рядом, зарывшись в траву, капрал вслушивался в ему одному только слышную мелодию.

Когда Буассар сел, я почувствовал в его кармане сигареты и вытащил всю пачку. Дым не мешал запахам. Я был счастлив. Я понимал все. Даже счастье термита, снующего по туннелям термитника, даже счастье цикады, совершающей свой прыжок… В этом мире всем могло хватить счастья. И впервые я ощутил лес вот так - с каждой его травинкой, с каждым листком… И это понимание, это непрерывное чувствование кружило голову, заставляя вновь и вновь вслушиваться в каждый шорох, в каждый ветерок, проникать в самую суть того, что мы зовем природой и что так не похоже на слепящие ветви, расступающиеся перед ревущим «джипом».

«Вот чем пахнет надбавка за риск,- вдруг понял я.- Теплым бензином, резиной скатов, потом убийц. Вот он, запах надбавки за риск - запах наших тел! Этот запах сжигал меня. Стреляя и гогоча, мы прошли Конго насквозь. Наши тела отравляли его атмосферу. В этом было что-то сверхаморальное - врываться в джунгли, окутав себя облаками бензиновых запахов!»

И, как бы прочитав мои мысли, Ящик сказал:

- Это все оборотень.

- Да?

- Посмотри, как он сияет! Разве ты не чувствуешь: как только его сияние усиливается, так с нами происходит что-то новое? Замечаешь? Я совершенно уверен, Усташ, что оборотень специально заставляет нас разыгрывать этот спектакль.

- Как это может быть? - недоверчиво спросил Буассар.- Как может какая-то бессловесная скотина диктовать человеку? Она же ничего не чувствует и не понимает. Ее хоть из пушки расстреливай!

- Если ты чего-то не видишь, это не значит, что его не существует. Ты не видишь в облачный день солнца, но ведь оно есть!

- Не хочешь ли ты сказать, Ящик, что перед нами какой-то звездный миссионер, принявший вид медузы? Какие к черту чудеса, если эта тварь только и умеет, что сводить нас с ума!

- Разве я говорю о звездах? - мягко возразил Ящик.- Я даже не говорю о разуме в нашем понимании. Это что-то другое, Буассар. Природа любит шутить и создает подчас действительно фантастические штуки. Термический орган американской гремучей змеи обнаруживает мышь на расстоянии до десяти метров только потому, что мышь теплее окружающего воздуха, Японские рыбки-сомики улавливают так называемые теллурические токи, постоянно циркулирующие в земной оболочке и возмущаемые перед землетрясением. Скаты и угри генерируют электрические импульсы. А оборотень… Не знаю, что он делает, но он превращает нас в неврастеников. Черт возьми, Буассар, как я могу объяснить тебе ощущение магнитного или биологического поля, если мы не научились еще понимать друг друга! Мы же заперты в самих себе… Но кто-нибудь во всем этом разберется.

- Кто? - с надеждой спросил Буассар.

- Тот, кому мы передадим оборотня.

- Передадим?

- Да. В Уганде.

- Думаешь, там его легче продать?

- Я сказал передать, Буассар. Это не значит - продать. Мы нашли то, что принадлежит всем.

- Всем? - тихо спросил Буассар. И вдруг заорал: - Всем? Мы подыхаем в джунглях, нас бьют отравленными стрелами, а мы, наткнувшись, наконец, на что-то стоящее, должны отдать это всем? Кто они - эти все? Те, кто хочет накинуть веревку на шею Усташа, те, кому хотелось бы упечь меня за решетку? Идиот! А деньги по договору? А мы? Ведь если ты, Усташ, уйдешь, нас расстреляют за попустительство дезертиру! А где ты хочешь окончить свою старость?

- Заткнись! - крикнул, не вставая с травы, капрал. Буассар мешал ему слушать.

- Нет! -истерично выкрикнул Буассар и бросился в палатку.

Когда он появился возле костра с автоматом в руках, вид у него был совсем сумасшедший, и первую очередь, вольно или невольно, он дал над головами. Срезанные с веток листья сразу погрузили меня в море пальмовых запахов.

И почти сразу я почувствовал перемену.