Ошибка мертвого жокея

На рассвете, идя домой, Хьюго впервые в жизни пожалел, что не родился католиком. Как хорошо пойти к священнику, исповедаться, принять покаяние и получить отпущение грехов.

Сибил позвонила утром, чтобы сообщить: ее родители, также приехавшие на свадьбу, собираются в Нью-Йорк и хотят взять ее с собой. В другое время при этом известии в его голосе появились бы нотки разочарования. Он очень любил Сибил и без нее чувствовал себя одиноким. Но сейчас волна облегчения захлестнула его. Критический момент – момент, когда придется признаться в измене молодой и верной жене или, еще хуже, солгать ей, отдалялся.

– Конечно, дорогая, отправляйся со стариками и отдохни как следует. Оставайся с ними сколько хочешь.

– Хьюго, – ответила Сибил, – я сейчас разрыдаюсь. Ты так добр ко мне.

В трубке раздался звук поцелуя. Повесив трубку, Хьюго прислонился к стене и закрыл глаза от боли. В одном он был уверен – он никогда, никогда больше не встретится с этой девушкой, этой Сильвией. Сильвия, почти что Сибил. Каким отвратительным может быть мужчина!

Он лежал на огромной двуспальной кровати рядом с удивительным телом, открывшим ему безграничные просторы наслаждения, о которых раньше он не мог и мечтать. Хьюго стыдился таких мыслей, но не сомневался, что, доживи Сибил до девяноста лет, она не узнает и десятой доли того, что Сильвия, должно быть, постигла при рождении.

В мягком свете ночника он взглянул на стоящие у кровати часы. Пятый час. В десять утра он должен быть на стадионе. После проигрыша каждая тренировка начиналась сорокапятиминутным бегом с ускорениями. Представив, как он будет себя чувствовать в 10.45, Хьюго ужаснулся. Ему совсем не хотелось вставать.

Часом позже он все же встал и оделся. На прощание поцеловал Сильвию. Она спала с улыбкой на устах, свежая, как раннее утро.

– Прощай, милый, – прошептала она, обняв Хьюго за шею. – Не позволяй этим громилам обижать себя. И принеси своей девочке маленький подарок. Что-нибудь от Майера на Санфорд-стрит. Там есть что выбрать.

Шагая по темным улицам, Хьюго размышлял: «Конечно, девушкам нравятся знаки внимания. Цветы. Конфеты. Сентиментальные существа». Он не знал магазина Майера на Санфорд-стрит и подумал, что это кондитерская, где продаются сладости. Он решил купить Сильвии самую лучшую коробку шоколадных конфет.

После полудня, испытывая легкое головокружение от недосыпания и бега с ускорениями, Хьюго шел вдоль Санфорд-стрит в поисках нужного ему магазина. Он остановился. «Майер» – гласила узкая вывеска над витриной. Но вместо коробок конфет и пирожных за стеклом сверкали золото и бриллианты. Тут продавались ювелирные изделия. Дорогие ювелирные изделия. Хьюго не вошел в магазин. Бережливость входила в набор добродетелей, которые он еще ребенком усвоил в своей замечательной семье. Он пошел дальше и, найдя кондитерскую, купил пятифунтовый шоколадный набор за пятнадцать долларов. Когда продавец заворачивал коробку в яркую бумагу, у Хьюго защемило сердце при мысли о такой расточительности.

В этот вечер он пробыл у Сильвии не больше десяти минут. У нее ужасно болела голова. На конфеты она даже не посмотрела.

Следующим вечером Хьюго не пришлось уходить. Днем он заглянул к Майеру и купил золотой браслет за триста долларов.

– Я люблю щедрых мужчин, – пояснила Сильвия.

Едва ли Хьюго потратился бы на браслет, если б прошлым вечером, выйдя от Сильвии, не вспомнил, что каждый вторник у Крканиуса играют в покер. За три часа Хьюго выиграл четыреста шестнадцать долларов – рекордный выигрыш за один вечер. Во время игры, слегка поворачивая голову, чтобы расположить надлежащим образом левое ухо, он неоднократно получал предупреждения об опасностях, таящихся в картах других игроков. Он сказал «пас», имея на руках полную масть, потому что у сидевшего напротив Крокера была масть с джокером, и выиграл с парой семерок у Крканиуса, который отчаянно блефовал с парой пятерок. «Когда-нибудь, – говорил он себе, засовывая в бумажник смятые банкноты и чеки, – я с ними расплачусь. Но не теперь». Мысль, что у Сильвии может снова заболеть голова, была непереносимой.

К счастью, Сибил вернулась только в пятницу. Во время сезона по пятницам Хьюго спал на кушетке в гостиной, чтобы не подвергать себя искушению растратить драгоценную энергию, необходимую для воскресных игр. Он боялся, что женская интуиция заставит Сибил обратить внимание на происшедшие в нем фатальные изменения, но благодарность за поездку в Нью-Йорк усыпила ее интуицию. Она просто обняла его и целомудренно поцеловала в лоб:

– Спокойной ночи, дорогой.

Когда на следующее утро Сибил принесла поднос с завтраком, у Хьюго зашевелилась совесть, и после субботней тренировки он купил ей у Майера бусы из японского жемчуга за восемьдесят пять долларов.