Ошибка леди Эвелин

Я посмотрела на неаппетитные куски моркови и капусты, но привередничать не стала и, подцепив вилкой мясо, отправила в рот. Еда оказалась безвкусной. Ни соли, ни специй, ни масла. Даже у леди Вонк кормили лучше. Я бросила незаметный взгляд на Каллемана и увидела, что тот вяло ковыряет бесформенные ошметки, задумчиво глядя в окно. На лице мага лежали глубокие тени – то ли от мерцающего света свечей, то ли от усталости, и я, пользуясь тем, что он отвлекся на свои мысли, присмотрелась к нему внимательнее. Оказывается черные, глубоко посаженные глаза имеют красивый разрез и темное беспокойное нутро, похожее на очаг с тлеющими под легким налетом пепла углями. А тонкие губы вовсе не всегда выглядят так, будто магу глубоко плевать на окружающих. Без кривой усмешки они показались мне даже приятными, да и крупный, с небольшой горбинкой нос, совсем нехищным. Широкий лоб, впалые щеки, упрямый подбородок, длинные, небрежно стянутые в хвост волосы – Каллеман не был красавцем, но что-то в нем притягивало взгляд, заставляло искать смысл в этих суровых, несимметричных чертах, цепляло за живое.

– Почему вы не едите? – неожиданно резко спросил маг, застав меня врасплох. – Невкусно?

Я дипломатично промолчала.

– Невкусно, – кивнул Каллеман, и отодвинул тарелку. – Дом ветшает, слуги ветшают вместе с ним, становятся неловкими и теряют свои прежние навыки.

Он нахмурился, бросив взгляд на застывшего у буфета Торбена.

– И ничего нельзя сделать?

– Что тут сделаешь?

– А магия? Она ведь может помочь?

– Что бы ни думали люди, магия не всесильна, леди Эвелин, – хмыкнул Каллеман, и мне показалось, что он говорит совсем не о лукарах. В тяжелом, как угольная вагонетка взгляде мага застыла тоска. На щеках заходили желваки.

Я смотрела на сумрачное лицо, и сама не знала, что чувствую. Слишком много всего случилось за последние сутки, и у меня в душе царила настоящая неразбериха из эмоций, страхов, надежд и предположений. Зачем маг на мне женился? Могу ли я ему доверять? И как можно доверять главе имперского департамента полиции?! Это надо быть слишком уж наивной. То, что Каллеман преследует какие-то свои цели, понятно. Непонятно только, какие.

– Лорд Каллеман, а можно спросить?

Я решила не гадать, а выяснить все напрямую.

– Что? – поморщился маг.

Я уже давно заметила, что он игнорирует общепринятые понятия вежливости, поэтому не удивилась.

– Как думаете, почему герцогиня взяла меня к себе?

– А с чего вы решили, что я знаю ответ?

– Ну, вы ведь глава магполиции, и наверняка успели поинтересоваться и личностью леди Штолль, и моей. И тоже задавали себе этот вопрос, не так ли?

– А вы не настолько глупы, как пытались казаться, – по тонким губам снова скользнула кривая усмешка.

Маг кивнул дворецкому, позволяя наполнить опустевший бокал.

Темное, похожее на густые чернила вино потекло в стеклянные берега, и я невольно загляделась на верткую живую струю мезельского.

– Надо отдать вам должное, леди Эвелин, вы весьма успешно обыгрывали образ наивной провинциалочки. Хотя меня не убедили.

– Зря вы так, милорд, – вздохнула в ответ. – Я и есть самая обычная провинциальная девушка. Тетушка вот никогда в этом не сомневалась и все три месяца пыталась придать мне столичный лоск. И меня все время мучает вопрос – зачем?

Каллеман молчал, глядя на меня с таким видом, словно видел насквозь, и мне было неуютно и немного стыдно под этим взглядом, как будто я осталась совсем без одежды.

– Точно не скажу, – после долгой паузы произнес маг. – Но есть в вашей внутренней оболочке небольшая неправильность. То, что маги называют эузорным дефектом ауры.

– И что это значит?

Я даже вперед подалась от нетерпения.

– То, что в ваш дар вмешались третьи силы. Это могло быть какое-то потрясение, болезнь, сильный всплеск эмоций – все что угодно, и в результате произошла магическая мутация. Насколько я помню, вы единственная из всей семьи выжили во время эпидемии?

– Да.

– И что с вашей магией? Она изменилась? Появились какие-нибудь новые способности?

В темных провалах вспыхнули алые угли.

– Не думаю. По крайней мере, ничего такого я не замечала.

Я не собиралась признаваться в своем умении «разговаривать» с огнем. Да и не придавала ему особого значения, если честно. Разве это дар? Так, обычная бытовая магия.

– Но это не значит, что их нет. Герцогиня Авенау не отличается излишним альтруизмом. И нам лучше точно выяснить причину ее интереса, чтобы знать, как вас защитить.

Маг отставил бокал и посмотрел на меня так, будто пытался разглядеть душу под лупой, достать до самого ее донышка, вывернуть наизнанку.

– Леди Эвелин, вы можете рассказать мне, что произошло после вашей первой встречи с леди Штолль? Все, даже самые незначительные подробности?

– Постараюсь.

Я припомнила приезд тетушки в Аухвайне, удивление и страх леди Вонк, мигом протрезвевшего лорда Вонка, белый платок, которым тетушка брезгливо прикрывала нос, остервенелый лай Пушка, и начала свой рассказ.

Каллеман умел слушать. Он не перебивал, не задавал вопросов, не давил, и я сама не заметила, как выложила ему все подробности.