Ошибка грифона

— Черный гриф! — узнала Ирка и продвинулась вперед, туда, где была еще одна дверь, раскисшая от влаги. Матвей толкнул ее плечом и вошел. Ирка с Машей протиснулись за ним.

Они оказались в тесной избушке с двумя оконцами. Большая, некогда белая, а теперь облезшая печь занимала всю центральную часть. На печи было три лежанки — одна наверху и две уступами. Причем всеми тремя явно пользовались. Средняя, самая широкая лежанка была вся заставлена игрушками Зиги. Машинки он выстроил в одну линию, а всех зверушек и динозавров — в другую.

Шилов стоял у печи и забивал щели глиной, зачерпывая ее голой рукой из таза. Видимо, делалось это не впервые, потому что серые нашлепки глины покрывали печь со всех сторон. Но толку от этого было мало. Глина рассыхалась. Из щелей просачивался дым. Травил глаза. Ирка с непривычки закашлялась.

Виктор повернулся на ее кашель. Ирка не исключала любых проявлений приветливости, вплоть до самых смертоубийственных, но Шилов остался на месте. Посмотрел на нее, на Матвея, несколько подозрительно на Машу и опять занялся печкой.

— Я видел с холма, как вспыхнуло дерево. Могли бы подкрадываться и потише, — сказал он.

— А поздороваться? — спросила модель Маша. Она относилась к числу девушек, которые любят, когда их замечают.

— Я с женщинами не здороваюсь. Особенно с теми, которые этого просят, — отозвался Шилов.

— Почему?

— Да так. Не здороваюсь, и все.

Ирка стояла с копьем и щитом в руке и искала глазами, куда их прислонить. Бросать на пол не хотелось.

— Спасибо, хоть не убил! — сказала она.

Шилов усмехнулся, кивая на печь:

— Если бы надо было вас прикончить, мне и меч бы не пригодился. Я бы сдвинул любую машинку на пять сантиметров и сказал бы Зиге, что это сделали вы.

Великан, сидевший на корточках у печки, услышав свое имя, перестал возить по полу машинку и говорить «вжжжж!».

— Греемся, значит, в теплом домике? А как же идти по бесконечной дороге? Гладить морды мертвых зверюшек? — спросил Багров. Ирка подумала, что он мог бы и не задираться.

Шилов тускло посмотрел на него:

— Ты когда-нибудь ходил по бесконечной дороге и регионе, где средняя температура в декабре минус двадцать? И постоянные метели? И ветра?

Пока Виктор беседовал с Багровым, Ирка искала глазами Прасковью. От печки тянулась веревка. На веревке висело белье, а под ней стояла детская ванночка, служившая для стирки. В закутке между висящим бельем и стеной Ирка наполовину углядела, наполовину угадала Прасковью.

Несостоявшаяся повелительница мрака стояла на коленях у окна. Перед ней в пластиковом ведре из-под краски, на три четверти наполненном землей, росли помидоры, подвязанные к воткнутому в землю стилету. Прасковья бережно рыхлила землю спичкой. Невероятно, но она вырастила помидоры почти под Новый год, в избушке, куда едва просачивался свет и дуло из трещины в стекле!

Скользнув под мокрым пододеяльником, Ирка осторожно приблизилась к Прасковье. Та искоса взглянула на нее, продолжая рыхлить землю. Всех плодов на помидоре было три. Один еще зеленый. Два других можно было бы уже сорвать и съесть, но

Прасковья, видимо, жалела.

— Слушай! — воскликнула Ирка, не сдержав восхищения. — Это же прекрасно! Никогда бы не подумала, что ты такая... Это так на тебя не похоже!

Прасковья, до того сидевшая неподвижно, точно очнувшись, вскинула голову. Схватила ведро с помидором, подняла над головой и швырнула об пол. Потом, опомнившись, метнулась поднимать, но стебель был уже непоправимо сломан у самого корня. Один из помидоров откатился под ноги Ирке. Прасковья подняла его, поцеловала, а после положила на пол и тщательно растоптала ногой. И все это в полнейшей тишине.

Шилов подошел, отодвинул простыню, посмотрел, хмыкнул и вернулся к печке.

— Прости! — сказала Ирка, немного подождав, пока Прасковья остынет. — Я дура!

Прасковья, державшая в руке сломанный стебель, равнодушно дернула плечом, точно говоря: а мне-то что за дело, даже если и так. Медициной это не лечится. Она открыла окно и выбросила помидор на улицу. Потом туда же полетело и ведро.

Захлопнув раму, несостоявшаяся повелительница мрака взяла помаду и, написав на стекле «Чего тебе надо?», неприязненно и остро взглянула на Ирку.

Дева Надежды смутилась.

— Я, наверное, завалила все дело! Ты откажешься! Может, чуть позже об этом поговорим? — робко предложила она.

Прасковья, не поддаваясь, опять настойчиво ткнула пальцем в стекло, показывая на свою надпись и требуя говорить немедленно.

— Ну хорошо! — уступила Ирка, кивая на копье, которое она успела пристроить у печки.

— Я принесла это. Фулона предлагает тебе стать валькирией ледяного копья.

Прасковья с недоумением посмотрела на копье, на Ирку и, покрутив пальцем у виска, чтобы показать, что шутка несмешная, вновь кивнула на стекло, на котором алела надпись «Чего тебе надо?».

— Это не шутка! — сказала Ирка. — Я серьезно. Тебе предлагают стать валькирией.