Ошибка дамы с собачкой

– Ну не получается у нас с тобой быть вместе! – всплеснула руками Анна. – И давай считать, что виновата я.

– Давай, если хочешь, – пожал плечами Сергей, понимая, чем окончится этот разговор, – но я был готов к тому, что ты такая приедешь…

– Какая? – Анне стало интересно, что именно Сергей понял про нее.

– Ну, видишь ли, – немного подумав, принялся объяснять он, – нельзя сказать, что у нас была такая любовь, что голова кругом. Так, познакомились, сошлись. Нравимся друг другу. А тебе большего надо. И в отпуске у тебя была возможность подумать об этом. И вообще обо всем. Взвесить. Ты ведь красива. И такая… Такая… У тебя всегда будут мужчины, – Сергей с тоской посмотрел на Анну. – Только если ты хоть иногда будешь с ними откровенна.

…Несмотря на такой разговор, в этот вечер Сергей остался у Анны.

– В свете всех объяснений – это не очень удачное решение, – криво усмехнулся он.

– Не выдумывай, – нахмурилась Анна. – Я постелю тебе в гостиной. Утром позавтракаем вместе.

– Мне иногда кажется, ты просто издеваешься, – напрягся Сергей.

– Нет, – попыталась успокоить его Анна, – просто я успела обо всем подумать. Понимаешь, я уже приняла решение, свыклась с мыслью, я успела понять, что ничего в этой ситуации нет ужасного. Мы ведь можем дружить. А ты… Ты просто еще не понял, что я предлагаю не самый плохой вариант. Поэтому и злишься.

– То есть ты даже представить не можешь, что человеку нравишься, что тебя могут любить? Что для тебя просто мысль, к которой надо привыкнуть, для другого разрушение жизни, – с пафосом воскликнул Сергей.

– Не преувеличивай, прошу!

– Хорошо, разрушение уклада. Разрушение чего-то привычного, устоявшегося и приятного. Понимаешь? – Сергей пристально посмотрел в глаза Анне. – Ничего нет ужасного в этом сочетании – «привычное и приятное».

– Но звучит так, словно речь идет о тапочках, а не о чувствах, – усмехнулась она.

– А тебе не приходило в голову, что очень хорошо, когда отношения словно тапочки? В которых комфортно. Мне казалось, у нас с тобой так – тепло, хорошо, удобно.

– Так, но мне этого мало. И я хочу сделать лучше, чтобы ты потом, когда пройдет время, меньше переживал. – Анна почувствовала, что начинает злиться.

– Verschlimmbessen.

– Что это значит? – с раздражением спросила Анна.

– Ухудшить, стараясь улучшить, – тоже с некоторым раздражением объяснил Сергей. – Из немецкого. Очень точно передается оттенок происходящего. И у меня такое впечатление, что ты занимаешься именно этим! Давай спать. Я устал. Завтра сложный день. Ты не представляешь, как я старался, чтобы…

– Не надо, – остановила Сергея Анна. – Ничего не говори.

Тот схватил ее за руку:

– Перед тем как ты пойдешь спать, ответь, ты всю жизнь так поступала?

– Как – так? – не поняла Анна.

– Принимая решительность за правоту?

– Спокойной ночи. – Анна вышла из комнаты и прикрыла дверь.

* * *

– Вы очень изменились после отпуска! – Такие слова она слышала на работе еще очень долго. Уже и загар успел сойти, а вокруг все удивлялись ее энергии, блеску глаз и помолодевшему лицу.

– Наверное, ничего не делали? Только на пляже валялись? – спрашивали сотрудники ветеринарной клиники.

– И на пляже тоже. И плавала много. И в волейбол играла. И танцевала, – Анна с удовольствием перечисляла свои занятия. Она бы с удовольствием рассказала бы о людях, с которыми познакомилась, о разговорах, которые они вели, о мелких конфликтах. Сейчас, в Москве, Анне казалось, что ей необычайно повезло – ей было интересно там, на берегу любимого моря. Но на работе она была скупа на слова. И не от скрытности, а из-за боязни, что будет плохим рассказчиком и окружающим окажется неинтересным ее повествование.

– Ма, да тебе повезло! Могла ведь оказаться в компании тоскливых, молчаливых соседей. Которые только и знают «по пивку». А у вас жизнь кипела, я смотрю. – Дочь Наташа тоже слушала мать с удовольствием.

– Хорошие люди, разные, но хорошие. – Анна чувствовала необходимость вслух вспоминать отпускной июль. – Вот только эта Зося… Мне жаль ее. Она, конечно, столько сделала для этого своего Марка, но ведь нельзя рассчитывать на вечную благодарность. – Анна поведала дочери и историю спасения Марка Зосей, умолчав, естественно, о некоторых деталях.

– Она рассчитывает на вечную благодарность мужа, – высказала свое мнение Наташа. – И только на собственные силы. Собирается стоять на страже семьи. Будет бдить.

– Но это же невозможно, – вздохнула Анна. – Как невозможно уберечь от измены.

Наташа кивнула, усмехнувшись:

– Невозможно «покопаться» в голове другого человека и заставить его поступать так, как тебе хочется. Ну, если только лоботомию не сделать.

– Остается рассчитывать на порядочность мужчины? – предположила Анна.

– Ма, мне ли тебе рассказывать, насколько это разумно? – иронично и грустно прищурилась Наташа. – Ты же старше. Ты должна знать, что это тоже невозможно.

– И что в сухом остатке?

Дочь потянулась на диване, ухватила пирожок с тарелки и с набитым ртом произнесла:

– В сухом остатке – полагаться на счастье. Оно ведь случается, несмотря ни на что.