Осенний лис

— А иначе — кто? Кто? — Жуга помолчал, собирая в мыслях воедино все странности своего спутника и продолжил: — Я ж говорил, что ты не задаром взялся нам помогать — так вот он, твой интерес! Зачем кому-то там знать, что у какого-то волшебника дом сгорел? Стреляешь в темноте... не на слух же! — явно наговор, чтоб ночью видеть, так? И поссорил ты нас тогда ловко, ничего не скажешь... И еще — ты ведь плакал тогда, у пепелища? А я-то гадал, что ж ты тогда отвернулся... То-то мне браслет покоя не давал!

— Какой еще браслет?

— Теперь-то какая разница, — безразлично сказал Жуга. — Все равно отобрали, сволочи... А что, я угадал?

— Почти, — кивнул тот, и Жуга сдавленно выругался, когда веревка снова сдавила шею.

Оба снова умолкли, и на сей раз уже надолго. Жуга морщился и кривился, силясь продрать колтун на ресницах, да все без толку.

— Там, на улице что? день? ночь? — спросил вдруг он. — Здесь вообще видно хоть что-нибудь?

— Очень даже видно...

— Куда нас засадили?

Зерги осмотрелся, насколько позволяла веревка.

— Маленькая такая каморка, — наконец сказал он, — шесть шагов на пять... потолок низкий... Дверь вроде крепкая... Что еще?

— Окошко есть?

— Нет.

— А дыры, там, какие-нибудь?

— Не так, чтоб очень много. В стенах, разве что.

— Дверь не скрипит?

— Вот уж не знаю. Не выходил я. Да и что тебе с того скрипа?

— Как сказать, — усмехнулся тот, — петли дверные многим скрипят, многим — поют... Гм... корабль... — Как-то некстати пробормотал вдруг Жуга и снова умолк.

— Что делать будем?

— Для начала нехудо бы от веревок избавиться, а там — видно будет.

— А получится? — засомневался Зерги. — Тут и шевельнуться-то больно. Или придумал чего хитрого?

— Может, и придумал. Спробовать хочу одну штуку — вдруг получится. Только молчи и не рыпайся, если что...

На мгновенье Жуга умолк, прислушиваясь, и вдруг принялся тихонько насвистывать, морщась от боли в разбитых губах.

— Эй, ты чего? — насторожился Зерги, но тот мотнул головой: «Не мешай.»

Жуга медленно перебирал созвучия, меняя тон и высоту; длинные и короткие звуки шли чередой, безо всякого смысла и порядка, пока постепенно не осталось всего три ноты. Казалось, Жуга заблудился в этих звуках, без конца повторяя одно и то же, но шло время, и Зерги неожиданно поймал себя на мысли, что простенький этот мотивчик всецело его захватил. Было в нем что-то влекущее, некий непонятный ни уму, ни сердцу зов. Зерги задумался, соображая, что бы это могло значить, и в этот миг его босую ногу тронули чьи-то холодные когтистые лапки.

Истошный визг разорвал тишину, резанул по ушам. Жуга выругался, стиснул зубы и так резко вскинул голову, ударив Зерги в затылок, что чуть было снова не лишился чувств. Зерги прикусил язык и смолк.

Когда боль в голове утихла, Жуга обнаружил, что один глаз у него открылся, хотя и не полностью.

— Нет худа без добра... — пробормотал он и прислушался. Снаружи было тихо — похоже, на шум в их каморке никто не обратил внимания. Жуга вывернул шею и покосился на Зерги. Тот всхлипывал и трясся мелкой дрожью.

— Что там с тобой стряслось?

— К-крыса... — выдавил тот.

— Всего-то? — Жуга улыбнулся. — Я уж думал — медведь пришел.

— Н-ненавижу!

— Медведей?

— К-крыс!

— Мог бы сразу предупредить. А то орешь, как девчонка...

Он почувствовал, как напряглась и вдруг расслабилась спина Зерги, вздохнул и медленно принялся высвистывать все с начала.

* * *

Это был огромный сумрачно-серый крысюк с надорванным ухом и колючими бусинками глаз на умной зубастой морде — не иначе, местный корабельный патриарх. Зерги содрогнулся:

— Господи... ну и тварь!

— Молчи.

Неслышный и почти незаметный в полутьме, крыс теперь сразу направился к Жуге, взобрался ему на плечо и принялся за веревку. Он возился там, тяжелый, какой-то неприятно теплый, задевая Зерги то лапой, то хвостом; Жуга чувствовал, что мальчишка с трудом сохраняет неподвижность. Наконец петля на шее ослабла. Зерги вздохнул было с облегчением, но крыса тут же занялась вторым узлом, и он снова стиснул зубы. Манящий пересвист давно умолк; казалось, крыса сама знает, что надо делать. Узел за узлом, петля за петлей — дело двигалось медленно, и прошло наверное четверть, а то и все полчаса, прежде чем с веревками было покончено. Крыса спрыгнула на пол, осмотрелась, как бы желая убедиться, что дело сделано, и лишь после этого удалилась.

— Наконец-то! — Зерги повернулся к Жуге. — Ой... У тебя все лицо в крови.

— Да знаю, знаю... — поморщился тот, разминая пальцы. Кровь жаркой волной хлынула в занемевшие руки. Жуга плюнул на ладонь, протер глаза и огляделся.

В каморке было грязно и тесно. Низкая квадратная дверь, вся перекошенная, с широкой полосой сыромятной кожи вместо петель, не выглядела прочной, скорее — наоборот. В бесчисленные щели тянуло холодной сыростью. Снаружи было сумрачно.

— Это уже рассвело, или еще стемнеть не успело?

Зерги пожал плечами:

— Не знаю. Рассвет, наверное... Ты что, дверь ломать собрался?

Жуга покачал головой.

— Наружу лезть резона нет — только нашумим попусту. Да и кто знает, сколько их там? Подождем — должен же кто-нибудь прийти нас проведать.

— А как придет, тогда что?