Ось земли

Чувство протеста сжигало ему душу. «Не пойду в неволю, ни за что не пойду – думал он – но как этого добиться?». В одну из ночей Булай вспомнил, что когда-то давно, когда ему еще грозило преследование со стороны ЧК, ему пришла в голову сумасшедшая мысль сделать себя инвалидом. Тогда до преследования дело не дошло, и он прожил относительно спокойно целых семнадцать лет.

«А что, если лишить себя руки? Расстреливать меня не за что, я и пальцем против советской власти не шевельнул, и слова не сказал. А в лагеря однорукого…Зачем там человек с одной рукой нужен?»

Булай представил, какое испытание должен наложить на себя ради такой цели и внутренне содрогнулся. Недавно колхоз купил машину для трепки льна. В последние годы промкооперация агитировала колхозы разводить лен, который был нужен для оборонной промышленности и предлагала за него хорошую цену. «Ясная Поляна», имевшая два пруда, и способная вымочить в них довольно много льна, решила попробовать разводить его. Нынешним летом сняли первый урожай и сейчас он доходил отмочку в прудах. На днях планировалось приступить к трепке и Булай осмотрел машину в действии. Льнотрепалка представляла собой большой квадратный ящик с приемным жерлом, внутри которого вращался барабан с тяжелыми секущими лопастями. Барабан разгонялся вручную рукояткой через привод и когда его вращение набирало скорость, в жерло подавались снопы размоченного льна. Лопасти с силой били по стеблям растения, разбивали их твердые оболочки, освобождая мягкие волокна от костры. Работа с такой машиной требовала сноровки и опыта. Если под удары лопастей попадет рука – то от нее станутся только измочаленные лохмотья. Помимо страха перед добровольным калечеством угнетала и другая мысль – однорукий крестьянин не многое сможет делать по хозяйству. Ни копать, ни пахать, ни косить. Плохо, плохо все это. Но не хуже неволи, которая могла затянуться надолго. Государство малые сроки своим реальным и надуманным политическим врагам давало не часто.

Через два дня торжественно открывали новый для поселян процесс льнотрепания. На открытие собрался весь поселок. Машину установили на току, рядом сложили вязанки вымоченного льна. Два мужика взялись за ручку и начали раскручивать маховик. Из утробы льнотрепалки послышался нарастающий рокот. Это начал набирать скорость тяжелый барабан, лопасти которого секли воздух, вызывая басовитый гул. Через приемное жерло было видно, как лопасти теряют очертания и превращаются в сплошную полупрозрачную полосу, словно ждущую своей жертвы. На подачу вязанок встал сам Булай. Он ловко схватил первую вязанку за перевязь у основания и стал медленно задвигать ее в жерло. Послышался треск стеблей, по которым ударили лопасти, затем треск перешел в шумный клекот. Булай поворачивал вязанку вокруг оси чтобы обработать ее со всех сторон. Потом вынул ее и все увидели, что вместо короткого снопика льна он держал в руках распушенную льняную кудель, которую оставалось только отстричь от основания и вычесать остатки костры.

За первой вязанкой в жерло пошла вторая, третья, четвертая. Зрители, насмотревшись на работу машины, стали расходиться, и рядом остались только работники. Никто из них не заметил, как заправляя пятую вязанку, Булай споткнулся и подался вперед, провалившись левой рукой в жерло. Раздался треск кости и срежет лопастей, которые размалывали плоть. Из жерла брызнули струи крови, Булай громко вскрикнул и упал рядом с машиной. Рука его от кисти и выше представляла собою кровавые лохмотья, из которых торчали кости. Взвизгули в ужасе находившиеся рядом бабы, вскрикнули мужики. Федор Юдичев бросился к Дмитрию, вытянул из своих штанов сыромятный ремешок и туго перехватил его руку у локтя. Бабы уже кликали конюха Коробкова, который возился у себя на конном дворе. Тот быстро понял, что случилась беда и выгнал бричку, запряженную Орликом. Белого, как мел Булая погрузили в бричку, рядом на нее вскочил Федор и они помчались в Окоянов.

Через два часа хирург районной больницы Корольков закончил ампутацию части левой руки Булая. Льнотрепалка разможжила ему кисть и половину предплечья. Врач наложил последний шов на культю и сказал:

– Ну, вот, Дмитрий Степанович. Дело сделано. Сейчас начнет заморозка отходить. Будет больно, потерпи. Полежишь пока у нас под наблюдением. Посмотрим, что и как. Потом отправим тебя домой. А когда заживет, оформишь инвалидность. Считай, повезло тебе, только одной рукой в жерло провалился. А ведь мог бы и двумя…

После недельного пребывания в районной больнице Дмитрий Булай появился в поселке. Ему не хотелось выслушивать соболезнования земляков, но он знал, что без этого не обойтись. Они будут приходить, выражать сочувствие, расспрашивать, давать советы. Таков закон жизни. Надо терпеть.

Рука сильно болела и думать о работе было рано. Дмитрий Степанович большей частью находился дома, ковыряясь по мелочам по хозяйству и по долгу лежал в постели, укачивая ноющую руку.