Ось земли

У нас после революции обнаружилась классовая возможность посчитаться и пошло-поехало. Будто революция для того произошла, чтобы счеты сводили! Да тут еще троцкисты масла в огонь подливали. А ихние детишки теперь пишут, мол, Сталин был зверюга. Э, нет, брат, не обманешь! На момент коллективизации в стране накопился большой излишек скотоупавших революционеров и творили они страшные дела. Всяких мастей, конечно, они были, но главное, человеческой жизни не жалели. И если бы не вождь, точно столкнули бы Россию в пропасть. А Сталин что? Трудно ему было этой стихией управлять, трудно. Она ведь народная была. Но управился, перегибы остановил и перегибщиков к ногтю! К ногтю и нечего этого бояться. Для него большой счет всегда честным был. Честным! Ты вот про евангельскую справедливость не веришь, а скажи, чего этот человек хотел, коли сокровища земные его не влекли? Наслаждения властью? Так власть-то, она брат, не сама по себе нужна, она для чего то. Так для чего она Сталину нужна была?

– Конечно, это был человек исторических измерений. Он строил некую социальную систему. Но общепринято понимать, что методы его строительства были недопустимыми.

– Вон что. Общепринято понимать, что и в коллективизации и в индустриализации применялось насилие. Как, говоришь, это у вас обозначается, тоталитаризм, что ли?

– Да, именно так. Нельзя человека насильно загонять в кооператив или делать еще что-то подобное.

– Скажи мне, профессор, как ты смотришь на тотальную мобилизацию в армию в случае войны. Ведь насильно же в солдаты забривают!? Почему в таком случае правочеловеки не чирикают?

– Это чрезвычайная ситуация.

– То есть, СССР, как первое в истории государство трудящихся, не находился в чрезвычайной ситуации на заре своих лет? И Сталин, будучи врожденным дебилом, не понимал, что против СССР готовятся агрессивные войны? А коли они готовятся, то ведь любой нормальный руководитель должен прибегать к чрезвычайным мерам подготовки, не так ли? Почему же за ним не признается право чрезвычайной мобилизации страны? Или ты полагаешь, что без индустриализации и коллективизации СССР был в состоянии выстоять Великую Отечественную?

– Нет, конечно, но речь идет о его методах.

– Надоел ты мне, Сашхен, со своей либеральной бредятиной. Много бы Сталин с твоим либерализмом построил. Да и спрос с него что-то непонятно большой… С себя вы эдак не спрашиваете почему-то. Ты вон, справедливый демократ немецкой выгонки, собой довольный, не продал свою виллу, не послал вырученные деньги голодающим бывшей германской колонии Намибии! Что не послал, иудино семя? Небось соки – то всем немецким народом из этой Намибии сосали. Себе дороже! А Сталин то не для своего пуза жил. Он до последних дней шинелкой укрывался. Шинелкой, а ты его осуждаешь. За то, что он своих соратников приголубил. Страшное неравенство углядел в том, что у меня угол на Кузнецком и зарплата на ящик коньку. Вы там привыкли притворяться и к нам идиотские требования предъявлять: почему у сталинских партийцев синие конверты? Почему врагов народа по лагерям? Нехорошо-с! А что нехорошего? Небось, когда в Испании республиканское правительство к власти пришло, так легион «Кондор» прямо на жилые кварталы стал бомбы сыпать. На детишек! А в Европе молчок и тихое бульканье. Вам хорошо-с! Поди, не Сталин детишек уничтожает. Пусть! Иудино семя! Катись отсюда в свой Дрезден, не хочу тебя видеть.

Александр Александрович немедленно представил себя в Дрездене и безотлагательно «всплыл», унося на душе самые гадкие впечатления от сумбурных криков Порфирия, которого, видно, задел за живое. Но, попав в привычную обстановку, он поостыл, поразмыслил над криками «сталинского сокола» и по зрелому размышлению решил снырять прямо к истокам спора – в Иерусалим, на Святую Пасху.

* * *

Из оврага под восточной стеной тянет тошнотворным дымом – Геена горит постоянно, принимая в свои костры умерших Иерусалима. Весна этого года выдалась скудной на дожди. Мало зелени, мало цветов. Серо-желтый ландшафт оживляет лишь бледный бархат оливковых садов, да пятнистая зелень редких виноградников. У Львиных ворот города бивак римских легионеров. Жарят на вертеле быка. Легионеры воткнули копья в глинистую землю и развесили на них свою амуницию. Жарко. Душно. Крыши города вздымаются за стеной, словно панцирь гигантской черепахи. Узкие улицы, застроенные хижинами из дикого камня, ползут по склону кривыми ручьями. Хижины, хижины, иногда редкий дом богача. Лишь неподалеку от Львиных ворот выездная резиденция Пилата. Далеко на вершине виден лысый конус Голгофы и маленькие крестики распятий на нем. Сегодня шабат и распятия уже пусты.