Оружие нищих

— Ими только обдирать можно, да и то, больше тепла получаешь, чем стружки. К тому же, керамику невозможно заточить до остроты хорошего быстрореза, а в состоянии поставки она почти тупая.

— Тебе действительно надо посмотреть, что и как делается на заводах. Резцы там точат централизованно, понятно?

— Понятно, — внезапно начав понимать, к чему ведет собеседник, согласился Юра.

— Продолжу. Мне Миша о твоих привычках готовить инструмент рассказал многое. Одобряю, чего уж там!

Но на производстве никому даже в кошмарном сне не придет в голову полировать режущие кромки резца или борштанги. И даже если бы пришло — то все равно, нечем. Заточники — это отдельный участок. А в цехе — лишь громадное моторизованное точило с криво насаженным побитым камнем. Хорошо, если с удобным подручником. Про отсос абразива из зоны обработки умолчу. Много таким наполируешь?

Далее: за итоговое качество заточники ответственности не несут. Потому, как правило, делают как проще, на грани допустимого. Для тебя, к примеру, заточка сверл на 4–6 фасеток или Split Point — стандарт по умолчанию. Для них — изощренное издевательство начальства!

Люди план гонят, понимаешь?!

— Понимаю, — очередной раз согласился Юра, чувствуя, как краска начинает заливать лицо.

— Далее. О том, как ты на раздолбанном трофейном Лорхе умудряешься ловить полсотки, мне рассказали.

— Да чего там сложного? — недоуменно спросил Юра. — Убрал люфты, разрезал гайки, выставил постоянный натяг, отъюстировал шпиндель. Нормальный станок, кстати.

— Ага, нормальный, — саркастически заметил Палыч. — Теперь. После того, как ты пару суток вокруг него гопки плясал. Направляющие дух святой шабрил? Второй винт архангел Гавриил прикрутил?

— Да нет. Я сделал. И не особо много там работы было — немцы умеют вещи делать. Любому советскому бы предпочел. А к чему вы это?

— К тому, что на производстве работают тем, что дали. Наладкой занимаются отдельные люди, которых еще дозваться надо. И конструкций, автоматически выбирающих люфт ходовых винтов, они придумывать не будут.

— Еще вопрос, — продолжил Константин Петрович. — Вот ты, к примеру, умудряешься безошибочно выбирать последние пару соток. А ведь там же подача микроскопическая должна быть, меньше деления на лимбе. Как?

— Подключаю червячную передачу. На Лорхе теперь тоже можно — ему я второй ходовой винт поставил. Для точных конусов и прецизионных подач.

На обыкновенном станке…, — Светличный на секунду задумался. — Думаю, за счет поперечной подачи можно. Ставим угол в одну десятую радиана, это чуть меньше шести градусов — получаем одну десятую деления подачи на деление лимба.

— Токаря, в среднем, тригонометрией не пользуются, Юра. И про радианы они давно забыли, — с усмешкой прокомментировал Палыч.

— Констатируем, — начал подводить итоги Константин Петрович. — Использование стандартного трехкулачкового патрона чертежи не предусматривают вообще. Налицо куча мудрых приспособлений, рассчитанных на работника, как минимум, шестого разряда. Аналогичная ситуация с фрезерными работами. Тебя, Юра, заводские технологи просто побьют, понимаешь?

— Даже не хочу пытаться! — огрызнулся Светличный. — Я трехкулачковым патроном не пользуюсь вообще — точности у улитки нет. А оснастка — это такая штука, с которой проще, чем без нее. И зачастую сделать ее не так и долго! По фрезеру аналогично. Базироваться лучше не на болтающиеся губки тисков, а на стол. Цель та же — точность обработки.

Переполненного укоризной взгляда нового знакомого оказалось достаточно, чтобы от стыда загорелись уши и щеки раскраснелись, будто в мороз. Вывод напрашивался неприятный. С минуту подумав, Светличный все-таки решил уточнить:

— Выходит, система построена так, что грамотный рабочий скорее исключение, чем правило?

— Конечно! Причем со времен, когда на первых мануфактурах придумали разделение труда, — подтвердил Константин Петрович. — Высококвалифицированный рабочий капризен, много мнит о себе, заменить его сложно и не всегда возможно. Потому проще иметь массу обезьянок, натасканных выполнять несколько простейших операций и относительно узкую прослойку рабочей аристократии.

Злого умысла тут нет. К примеру, по-настоящему хорошего токаря учить надо много лет. Зато натаскать на пару операций при налаженном станке и наличии подготовленного инструмента — за полдня можно.

Все, от директора завода до цехового местера, знают: продукция нужна была еще вчера! В крайнем случае, завтра. Послезавтра уже будет поздно, потомку как последуют оргвыводы.

Следовательно, любая нестандартная работа для заводских технологов — жуткая головная боль. Представь, сколько всего надо подготовить и скольким баранам втолковать, как, что и в какой последовательности. Потом придется справиться с последствиями неминуемых попыток работяг упростить себе работу. И только пережив весь этот бардак, может быть…

Что у тебя — сам видишь. Каждая вторая операция требует извернуться. Любой переход — нестандартный. Понятное дело, так ты добиваешься максимально возможного. Но пойми, лучшее — враг хорошего, причем заклятый враг!