Орлы в буре

гадал, что Арминий планировал в своем лагере, менее чем в двух милях от

него.

Когда-то Тулл мог попросить разрешения совершить покушение на

вождя херусков, но теперь он стал старше и мудрее. Поскольку точное

местонахождение Арминия неизвестно, миссия будет обречена на провал.

Нет, их лучший шанс убить Арминия был в открытом бою.

— Думаете, завтра мы будем сражаться, господин? — Блестящие

доспехи Пизона – результат работы Кальва – были видны в пятнадцати

шагах.

— Это зависит от Германика, — отрезал Тулл, — а я в последнее время

с ним не разговаривал.

— Нет, господин, — разочарованно сказал Пизон и отправился по

назначенному маршруту, на короткое расстояние между ним и следующим

часовым.

Взгляд Тулла вернулся к рву под валом, а за ним расчищенной

местности, которая тянулась на восток к реке. Деревья, срубленные для

предотвращения тайного подхода неприятеля, распилили и пустили на дрова

для солдатских костров, или устанавливали заостренными кольями на

внешней стороне укреплений. Тулл был благодарен за легкий облачный

покров, что означало яркую луну и благоприятные условия для наблюдения

за противником. Как бы он ни напрягал глаза, но ничего не шевелилось.

Вдалеке кричала сова, и ее одинокий крик отозвался эхом другой, еще

дальше.

— Кто здесь? — В голосе Пизона слышалась тревога.

— Что там такое? — Взгляд Тулла метнулся к земле перед лагерем и

снова вернулся к Пизон.

— Я что-то видел, господин, шагах в двухстах отсюда.

Проклиная свои немолодые глаза, Тулл снова вгляделся. На этот раз он

увидел присевшую фигуру человека, пробирающегося ко рву. Тулл уже

собирался приказать поднять общую тревогу, но не мог никого видеть рядом

с пришельцем. Он решил, что один германец – он должен был быть

германцем, потому что за стенами не было римских войск – мало чем может

навредить, но в любом случае лучше быть готовым. — Скажи ближайшему

лучнику, чтобы зажег стрелу, — прошипел он Пизону. — По моей команде

он должен выстрелить в ров и поджечь растопку. — В оборонительную

траншею были сложены большие связки сухих веток. В случае нападения у

римлян было бы освещение, с помощью которого они могли бы убить врага.

118

Искры полетели рядом с Пизоном почти сразу, как только лучник

принялся за свои кремни.

Тулл снова поискал сутулую фигуру, нашел ее примерно в сотне шагов

и крикнул сначала по-германски, затем на латыни — СТОЙ!

Мужчина остановился. — Я… безоружен… я… пришел с миром, —

крикнул он, его плохая латынь доказывала, что он не римлянин.

— Оставайся на месте, — приказал Тулл.

Свет вспыхнул рядом с Пизон; лучник поджег смолу, покрывающую

наконечник его стрелы.

— Давай! — приказал Тулл.

Желто-оранжевое пламя пронеслось от вала до дна рва. Свет мерцал, гас, а затем вспыхивал новой жизнью, когда воспламенялась сухая древесина.

Тулл подождал, пока пламя не разгорелось, прежде чем закричать: —

Поднимите руки! Иди вперед, аккуратно и медленно, чтобы я мог видеть

тебя.

Мужчина повиновался. Несмотря на его медленное продвижение, Тулл

был рядом с ближайшей трубачом. Он также приказал лучнику подготовить

еще одну стрелу, а каждому часовому, подошедшему достаточно близко, приготовить свое копье. — СТОЙ! — взревел он, когда воин был в тридцати

шагах от него.

Нарушитель

не

был

впечатляющим

образцом.

Худощавого

телосложения, в рваной тунике и штанах, у него было узкое, узкое лицо, говорящее о тяжелой жизни. Подняв руки вверх, он стоял, глядя на

крепостные валы с покорным выражением лица. — Я… жду, — сказал он на

своей латыни с акцентом.

— Чертовски правильно, что ты ждешь, — прорычал Тулл, изо всех сил

пытаясь разглядеть что-то за яростным светом в канаве. — Вы можете что-нибудь заметить – хоть что-нибудь? — спросил он Пизона и часового с

другой стороны.

После небольшой задержки ответы были отрицательными. Тулл не мог

ни разглядеть ничего угрожающего, ни услышать его. — Иди ко мне, —

приказал он воину. — Остановись! — закричал он, когда мужчина оказался

прямо у горящего дерева.

Безоружный воин не представляет угрозы, решил Тулл. — Будьте

настороже. Продолжайте наблюдать за признаками приближения врага, —

приказал он Пизону и другим часовым.

— Чего ты хочешь? — спросил Тулл.

— Я… хатт. Я хочу… поговорить.

— Итак, ты говоришь! Твои люди назовут тебя предателем только за

то, что ты стоишь здесь – почему ты их оставил?

119

Налитые кровью глаза воина бегали взад и вперед — Я… дерусь с

товарищами. Я… слишком много пью. Мне… вождь приказал вернуться в

поселение

«Остерегайся

отвергнутых,

Арминий»,

—

с

некоторым

удовлетворением подумал Тулл. Взлохмаченный вид воина хатта и прыщавое

лицо придавали некоторую достоверность его рассказу. — Итак, ты пришел

сюда. Почему? — спросил Тулл.

— У меня есть информация… о… планах Арминия.