Орден Скорпионов

Пока он веселится, я выхожу из левого угла позади него, гнев сочится из каждой поры. Но прежде чем я успеваю поднять кинжалы и броситься на него, раздается треск, а затем меня пронзает боль.

Спотыкаясь, я отступаю в каменное углубление за спиной, а затем смотрю вниз и вижу, что оба кинжала глубоко вонзились мне в плечо. Правая рука тут же немеет, и клинок, что я держала наготове, падает на пол.

Дерьмо!

Усилием воли я прогоняю тревогу, звучащую в моем сознании, и заставляю себя перестать чувствовать боль. Тени утягивают меня обратно в свои прохладные, безопасные объятия за миллисекунду до того, как две огромные руки готовы обвиться вокруг меня.

Гартокс вопит от разочарования, а затем принимается бегать от одной тени к другой, ожидая, что я вот-вот выйду из одной из них.

Вариантов у меня немного. Есть кусочек темноты возле большого шкафа, который Гартокс еще не заметил, или я могу спрятаться под кроватью; в любом случае мне конец.

– Если ты побежишь, маленькая шлюшка, я тебя поймаю, – рычит он, когда в комнате снова становится тихо. Я слишком долго прячусь. – Тиллео тебе сейчас не поможет, тупая ты сука. Как только ты вмешалась в мои дела, ты стала моей. Если мне придется платить за твою пизду на Торгах, чтобы завладеть ею, я сделаю это. Я разорву тебя и буду трахать до тех пор, пока ты не сможешь больше кричать. Потом я найду тебе лекаря и сделаю это снова и буду продолжать – снова и снова, и снова. Ты пожалеешь, что не оставила своих подружек умирать. – Гартокс орет, его угрозы отскакивают от каменных стен, и от них не скрыться.

Я наблюдаю за ним из безопасного места – из серой тени, она одновременно и принадлежит этому миру, и нет.

По спине пробегает холодок. Я отказываюсь выйти на свет и стать легкой мишенью для «медведя», и это злит его еще больше. Теплая жидкость течет по груди, туника впитывает кровь под нагрудной пластиной и липнет к телу.

Гартокс хватает кресло и швыряет его через всю комнату с безумным воем. И как раз в тот момент, когда оно разлетается о стену, я вижу выход.

Я прыгаю от одной тени к другой, приседаю в новом кусочке темноты под сломанным креслом. Гартокс же принимается рвать балдахин с кровати. В этот момент он поворачивается ко мне спиной, и я прыгаю на него. Кинжал зажат в здоровой руке, я вонзаю лезвие в спину чудовища. Я с силой бью по рукоятке, и кинжал застревает в чужой плоти. В панике я обхватываю его тело коленями и пытаюсь вытащить один из немногих оставшихся у меня ножей.

Но прежде чем я успеваю остановить его, Гартокс отрывает меня от своей спины и прижимает к стене. Воздух покидает мои легкие так же быстро, как рассыпается на части мой план. Я пытаюсь вырваться из захвата, но Гартокс вдавливает большой палец в рукоятки кинжалов, все еще торчащих из моего плеча, и сально улыбается. Я оставила ножи в покое, боясь потери крови и боли, но теперь жалею об этом своем решении – маленькие зазубренные лезвия входят глубже в мое тело. Я сдерживаю всхлипы, до меня доносится мрачный смех Гартокса. Он лишь сильнее вжимает меня в стену, пресекая все мои попытки вырваться из его крепкой хватки.

Я гоню от себя ужас и боль, накатывающие волнами, насыщенный запах крови затмевает все кругом. Мои инстинкты кричат, чтобы я убиралась как можно дальше от этого зверя, но он так силен, что я не могу вырваться из его рук.

Он вжимается в меня, кровь, льющаяся из его ран, пропитывает мою броню. Вдруг я чувствую знакомое покалывание в деснах: поднимаю здоровую руку и тычу пальцем в глазницу Гартокса. Я давлю изо всех сил и надеюсь, что болевой шок хоть немного ослабит его хватку.

Но Гартокс продолжает смеяться, хотя я чувствую, как его глазное яблоко начинает поддаваться под моим пальцем. Я нажимаю сильнее, пытаясь выдавить его глаз, но этот ублюдок только прижимается своим отвратительным членом ко мне, как будто для ничего больше не имеет значения – только ужасное обещание того, что он сделает со мной после. У меня удлиняются клыки – мой страх слишком силен, чтобы тело готово было и дальше скрывать от мира мои секреты. И прежде чем я успеваю задуматься, я наклоняюсь и вонзаю свои острые, как бритва, клыки, в шею ублюдка, разрываю рану, оставленную теми самыми кинжалами, что теперь впиваются мне в плечо. Я рву его плоть зубами, стараясь нанести как можно больше повреждений, и одновременно тянусь к длинному кинжалу, торчащему у Гартокса из спины.

Гартокс ревет от боли и шока, но это лишь подстегивает меня. Он тянется к моим длинным косам, наматывает их на руку и с силой дергает, отрывая меня от своего горла. Я непроизвольно проглатываю всю кровь, что натекла мне в рот.

– Да кто ты, на хрен, такая? – хнычет Гартокс, а я могу лишь морщиться от шока и отвращения – он оказался очень хорош на вкус.