Орда I

К ужину мучениц опять окунули в яму поганую, и Райс с удивлением для себя отметила, что морально готова была к этому и восприняла мерзость не как наказание, а как бой лихой иль игру нешуточную, ополчив себя на то что победит обязательно и поест то, что ей перепадёт через дырку верхнюю…

Через пару дней белобрысую выпустили и Райс осталась одна-одинёшенька. Ночью перед сном с удивлением отметила, что, несмотря на то, что подруга новая по всем статьям превосходит её, дочь царскую, у неё впервые не было желания убить соперницу, утопить иль вообще как-нибудь от выскочки избавиться. Она тянулась к ней как к свету солнечному и оставшись одна затосковала даже будто отняли что-то очень ей необходимое.

Ярица начала много думать о делах вокруг творящихся, притом размышлять деятельно, а не мечтать пустышками. Даже ежедневные купания в дерме с опарышами стали проходить обыденно, легко да незаметно как бы само собой разумеющееся.

Дева не всегда отдавала себе отчёт в череде событий повторяющихся, пока ещё три дня спустя наверх вылезла и пред ней распахнулась дверь массивная, а пояс сам собой свалился, будто не сковывал. Испытание круга было пройдено, даже как-то легко как показалось ей…

4. Сколько б «хотелка» не хотела, «нехотелка» не хочет столько же. И коли «вдольное» ещё пищит да лезет, то «поперечным» сто пудов подавишься…

Какое-то время яриц не трогали, расселив в деревянном Тереме. Строение это было странное коли не сказать большего. Целый город посреди леса рос из собранных причудливым образом в один замысловатый «муравейник» больших да малых построек из дерева, разукрашенных резьбой витиеватой с узорами.

Определили дев в светёлки соседние, но они почитай всё время вместе шастали, занимая то одну, то другую спаленку. Даже ночи коротали в одну шкуру закутанные лишь подушки свои притаскивая.

Как абсолютно разные создания, из различных слоёв социума разительно отличающихся, с непохожим друг на друга жизненным опытом, так долго да неприхотливо трещать умудрялись безостановочно? О чём говорить можно было днями да ночами напролёт без умолку?!

Подружившись ни разлей вода, разболтав друг дружке секреты сокровенные. Излазив от безделья Терем сверху донизу и с одного края до другого в поисках чего-нибудь интересного, подруги каждый день умудрялись находить для себя всё новые приключения. Пока в один из осенних дней с утра, чуть ли не с рассветом пасмурным, в светёлку к Апити, где ночевали обе проныры на одном лежаке шкурами заваленном, не заявились сразу три вековухи-хозяюшки.

Матёрые Валова Терема разбудив кутырок заспавшихся, как всегда, проболтавших всю ночь почитай безостановочно, объявили, девок расталкивая, мол хватит дрыхнуть бес толку пора и делом заняться с пользою да разогнали по своим светёлкам толком ни о чём не уведомив.

В спальню к Райс внесли стол дубовый, скамью короткую с большой дырой посредине проделанной и под эту скамью водрузили лохань помойную. Рыжая на своём лежаке восседающая да с любопытством за приготовлениями следящая в раз поняла, что придётся ей долго ту скамью задом давить, раз нужду надлежит прямо там справлять. Та догадка деве сразу не понравилось. Что-то было в этом неестественное. Только поначалу было не понятно ей какого лешего за тем столом корпеть да что такого важного надлежит выделывать что отойти нельзя будет ни на мгновение.

В светёлку, ногами шаркая вошла Матерая, что все кликали уважительно – Мать Медведица. Когда опосля «говённого» купания Райс знакомилась с этой вековухой «грозною», то смех еле сдержала, то и дело хмыкая от того гротескного несоответствия прозвища да внешности.

Матёрая Терема была ростом от вершка корешок, да и всем телом мелкая какая-то щуплая. С несуразно длинными тощими ручонками да крайне скудными седыми волосёнками. Глядя на неё убогую да нескладную, казалось, что в вековухе не хватает всего и сразу, везде и всюду. Но цветные узоры колдовские её рук иссушенных, невольно заставляли уважать да побаиваться эту мелкую недоросль.

Матёрая объяснила обыденно, что девке надлежит утро каждое, когда она будет входить в светёлку да будить её, садиться на скамью и сидеть на ней до вечера, пока она не зайдёт да не разрешит почивать отправиться.

В таком непонятном для девы режиме дня «рабочего» надлежит продержаться всего, как она сказывала, девять дней каких-нибудь. А коли Райс оторвёт от скамьи свою задницу, то со дня следующего, девять дней начнутся заново, не зависимо от того сколь она до этого сиживала, и сколь насидела-вытерпела. Опосля инструктажа Мать Медведица, смотря на деву в упор мелкими глазками, рукой указала на сиденье с дырой, мол, давай, начинай, не задерживай, а сама, обойдя дубовый стол встала супротив, ожидая исполнения.

Райс сползла с лежака, подошла скамью рассматривая. Задрала подол да уселась голым задом, на дырку пристраиваясь. Ей от чего-то было весело. Сама объяснить почему, была не в состоянии. Изначально этот круг показался кутырке больно простым для прохождения.