Орда

— Богатую добычу с монгол сняли, государь! — с сияющим видом поприветствовал меня вошедший в шатёр начальник Хозяйственной службы ГВУ Братило Фокич.

Я восседал в большой белой юрте Батыя, на его золотом троне с полузакрытыми от счастья глазами. Камень с души упал, монголы разбиты и дезорганизованы. Китайские рабы — прислужники, под настороженными взглядами телохранителей, делают в это время мне свой фирменный расслабляющий массаж плеч.

— Да! Завтра займёмся добычей, — отмахнулся я от Хозслужбы. — Пускай все отдыхают и празднуют. Дуванить добычу завтра будем! — тихо говорил я, потягивая из кувшина вино.

Сидящие на коленях по углам шатра симпатичные китаянки (я их заставил помыть запудренные лица) ловко вскакивали и пытались обслужить меня и предугадать любое желание. Кстати говоря, большая часть походных гаремов джихангира и других чингизидов были насильственно умерщвлены. Те из ханских жён, кто плохо держался в седле, перед решающим прорывом по повелению собственных же мужей были просто и незатейливо перебиты. Сия плачевная участь чудом минула служанок. Вот и сейчас часть из этих случайно уцелевших девушек создавали вокруг меня удивительный музыкальный фон, играя что — то на тростниковых свирелях и бряцая на неопознанном струнном инструменте, чем — то похожим на флейту. А другие в это время, попадая в такт, плясали какие — то странные, завораживающие танцы. Не знаю, что с ними делать — и гнать не хочется и подле себя держать — опаска берёт, а ну как отравят? Ладно, потом решу …

В лагере во множестве обнаружились и русские невольницы, родом из Рязани, Коломны и других мест. Весь этот женский контингент на первое время, направили в ближайший женский монастырь для, так сказать, реабилитации.

Среди военнопленных также присутствовали китайские и джунгарские чиновники — их держали отдельно от остальных и сейчас с ними предметно беседовали представители спецслужб. С их помощью, можно сказать «из первых рук» мы рассчитываем получить как можно больше стратегически важной информации о Китае и других монгольских владениях.

Радостная эйфория царила не только в моей душе, но и в войске, и в чудом спасшемся городе. Отдельные расквартированных во Владимире части пехотинцев, горожане были готовы носить на руках.

Сотни двугорбых верблюдов, тянувшие тяжёлые ханские шатровые арбы с огромными колёсами, тоже оказались брошены. Рывшиеся в шатрах пехотинцы, предварительно разбитые по взводам и отделениям, выносили из них на свет Божий кольчуги, луки, оружия, материю, ковры и множество тяжёлых сундуков с вещами и драгоценностями.

Войско, в полном соответствии с ранее заведёнными правилами дележа военной добычи, принялось делить доставшиеся от монголов трофеи. Затем последовали общевойсковые построения, на которых я награждал отличившихся бойцов заранее отчеканенными золотыми орденами и серебряными медалями, с ура — патриотичным названием «Священная война». Вместе с награждением заодно повышал в звании многих командиров и рядовых, в соответствии с накануне поданными списками.

Весь следующий день войска собирали на полях боёв прочие менее ценные трофеи, стрелы и болты. Тушами павших лошадей (мясо, кожа, волос) были набиты до отказа собственные закрома, а все оставшиеся неликвидные остатки разрешили забирать горожанам. До самой весны во Владимире мясо варили прямо в котлах и за бесценок продавали всем желающим. Городские запасы соли мы полностью изъяли, она пошла на засолку конских шкур. Засоленные шкуры складывали в буртах и оставили во Владимире для последующей отделки, мастеров — кожевников в городе хватало, а конский волос, что пойдёт на стёганки, отправили в Смоленск. Конской солониной мы не только забили все обозные бочки, но и всю свободную тару в городе изъяли под эти гастрономические цели. Это мясо пригодится нам для пропитания армии, ведь война для нас ещё далеко не закончилась.

Под присмотром раненных артиллеристов во Владимире была организована Пороховой отдел Химической службы ВПУ. Костяки лошадей, их требуха и прочие не оприходованные останки, щедро сдобренные навозом, городских отхожих ям пошли на закладку десятков селитряниц.

После разгрома монголов под Владимиром я сразу послал нескольких гонцов Михаилу Всеволодичу, сообщая о своей победе и повторно призывая его ударить по пасущимся в степи тыловым монгольским туменам. Впоследствии, как я узнал, он выполнил мою просьбу, но и сам при этом не слабо огрёб, но задачу выполнил, остатки степной Орды срочно перекочевали за Волгу.

Чуть позже мне станет известно, что из Залеских лесов, следуя кружными путями, к Дону сумело выбраться, жалкое, обмороженное и полуживое монгольское стадо в пару сотен голов — всё, что осталось от вторгнувшейся на Русь армии «Потрясателей Вселенной». Все планы были сорваны, Западный поход «к Последнему морю» для большинства монгольской армии закончился в русских снегах.