Орда

Это мой второй иностранный язык. Тут к бабке ходить не надо: двадцать три года, холостой, высшее образование, компьютерщик, оба ихних государственных языка знаю. А у них еще тогда программа по привлечению в страну специалистов по высоким технологиям действовала. Я под нее как раз и попал. В Москве в посольстве штампанули в загранпаспорт визу с открытой датой выезда. А в Торонто за месяц в иммиграционном ведомстве оформили мне грин-карт. Более того, на работу устроили, и не куда-нибудь, а в банк Канадиен Империал Бэнк оф Коммерц, сокращенно СиАйБиСи. Три штуки канадских баксов было мое месячное жалование. Не очень высокое (начальник моего отдела получал в два раза больше), но мне хватало. Только через месяц меня обуяла такая тоска зеленая, что хоть вешайся. Я, конечно, понимаю, что у них цивилизованное, гражданское общество, но с таким ханжеством мне никакой цивилизации не надо. Спиртное покупаешь в подвалах супермаркетов. Бутылку, даже шампанского, тебе вначале обернут в глухой бумажный пакет, а затем еще в полиэтиленовый положат. И если полицейский увидит, что ты несешь шампанское без этого дурацкого бумажного пакета, он тебя остановит и оштрафует.

При этих словах Аксаков улыбнулся, вспомнив аналогичный случай, который произошел с ним в Лос-Анджелесе, и сказал:

– Знаю я их порядки. Бывал и в Штатах, и в Канаде.

– Понимаете, Андрей Александрович, они ханжи во всем. Помните, как хотели Клинтону объявить импичмент за то, что он трахнул Монику Левински. Вся Америка наблюдала за этим политическим шоу. В Канаде тоже многие негодовали: президент великой страны, а изменяет жене! Хотя сами эти благородные отцы семейств никогда не прочь в конце рабочей недели отжарить какую-нибудь китаяночку или мулаточку. У них во всем двойная мораль. Одна – для выражения на людях, а другая – для себя. Мне отец рассказывал, что в Советском Союзе так было. Правда?

– Да, Сережа, правда, – ответил Андрей Александрович. – Только не настолько кощунственно, как в Америке. У нас тогда только на партийных собраниях произносили высокие лозунги, в реальной жизни мы делали все совсем иначе, просто жили, как люди. Не слишком богато, но особенно бедных в то время не было. Но самая главная наша особенность заключалась в том, что мы думали третье. Американец от подобного растроения личности давно бы побежал к психоаналитику, а у нас целая страна жила в таком психологическом режиме десятки лет.

– И тоже в результате свихнулась, – добавил хакер.

– Может быть, – задумчиво произнес Андрей Александрович. – Может быть.

– С девкой с ихней только познакомишься, а она тебя как давай сразу грузить: а какой у тебя годовой доход, имеются ли условия для совместного проживания, какая у тебя медицинская страховка… Какая с ней после этого может быть любовь? А наши русские эмигранты еще хуже коренных канадцев. Пытаются копировать манеры, поведение… Тьфу! Гордятся, что они могут ночью прогуливаться по городу, без боязни, что их кто-нибудь долбанет по башке. А у самих глаза – тусклые-тусклые. Потому что они в этой стране навоз, удобрение. Их дети, может быть, и смогут чего-нибудь добиться. Но не они. Эмигранты сами поставили на себе крест. Они живут только чтобы поесть, поспать, одеться да детей выучить. Канадские хохлы – те вообще, самые главные наши враги. Они нас, москалей, на дух не переносят. Считают, что мы и не нация вовсе, а какой-то монголо-финский гибрид.

Аксаков снова улыбнулся, но уже через боль. Заныло раненое плечо. Надо было поменять бинты. Но об этом ночью в КПЗ можно было только мечтать.

– Самое удивительное, Сережа, что они правы, – прошептал Андрей Александрович. – А еще на Западе про нас часто говорят: поскребите хорошенько русского, и вы увидите татарина. Я тоже вначале обижался на такие уколы. А сейчас, наоборот, горжусь, что я – потомок Великой Орды, колонией которой была вся Европа.

– Шутите? – недоуменно спросил Сергей.

– Нисколько, – ответил его бывший патрон. – Когда выйдем отсюда, я дам тебе пару интересных книжек прочитать, и ты поймешь что к чему. А пока ближе к теме. Как же ты умудрился из Канады оказаться в российской кутузке?