Опыт переложения на русский язык священных книг Ветхого Завета проф. П. А. Юнгерова (с греческого текста LXX)

Та же трудность и темнота еврейского текста книги Иова были причиною еще большей темноты и неясности греческого ее текста. Греческие переводчики, очевидно, были крайне стеснены темным оригиналом и своею задачею «точно до копиизма» передавать его мысль. Поэтому наполнили книгу массою очень неясных выражений, непереведенных евр. слов, словосочетаний, построения предложений, их расположения, соединения и разделения, словосогласований и своеобразных слов и речений, еще нигде не встречающихся. Еще Ориген жаловался, что в книге Иова «шестая часть у LXX опущена», впоследствии она, может быть по рецензии Оригена, заимствована у Феодотиона. Если еврейский текст книги Иова труден, то греческий еще труднее. А кроме того, по еврейскому тексту все-таки есть толкования, а по греческому только очень давняя катэна Олимпиодора, Полихрония, и др. — из 8-го века. [392] Наш славянский перевод сохранил все трудности греческого текста, увеличив их еще своим «копиизмом» в склонениях, спряжениях, словосогласованиях, в родах и числах: где все словосочетания уместны по греческой грамматике (dativus instrumentalis), там неуместны по славянски, где по гречески уместен один род, — там по славянски должен бы быть другой, по-гречески глаголы требуют одного падежа, а по-славянски другого; но по «копиизму» соблюдено полное «единство», причинившее и крайнюю темноту славянскому переводу. Если на греческий текст есть, хотя бы и старинное, пособие — катэна, то на славянский перевод и этого нет. Мы нашли лишь на первые 20 глав пособие г. Троицкого [393] и на некоторые стихи, читаемые в паремиях страстной недели (1 и 2 глл;. 38, 1–22; 42, 1–6. 12–17), у Преосвв. Виссариона [394] и Порфирия. [395] А в большинстве должны были идти собственным довольно тернистым путем, по нескольку раз изменяя и переделывая свой перевод и оставляя улучшение его своим преемникам…

Таковы особенности книги Иова и ее перевода, по сравнению с другими ветхозаветными книгами. Что касается принятых уже нами рубрик в характере слав. перевода по отношению к греческому тексту, то они и здесь найдут место.

Так, при общем «копиизме» слав. перевода по сравнению с греческим текстом, мы нашли в след. местах отсутствие его. Нет соответственных слав. переводу чтений в греческом и латинском тексте: 1, 7. 2, 3. 3, 18. 6, 25. 28, 5. 27, 6. 31, 10–11. 32, 4. 36, 18. 39, 1. 42, 10. В слав. переводе не всегда оскоблены эти чтения.

Уклоняясь от греческого текста, славянские чтения соответствуют еврейскому тексту (19, 29. 38, 25), — еврейскому и Вульгате (21, 6 и 30. 33, 29. 36, 16. 30. 37, 12). — одной Вульгате и древне-италийскому (14, 20. 15, 8. 9. 19, 12. 15.29. 20, 11. 21, 25. 22, 3–4. 24, 15. 27, 11. 23. 28, 3. 29, 2. 30, 11. 39, 21. 41, 3); иногда в слав. виден перифрастический (9, 3–4. 23. 13, 8. 21, 15. 27, 6. 28, 15. 34, 20. 36, 16) и даже толковательный (38, 25. 32) перевод, не имеющий себе нигде дословного соответствия (8, 25. 36, 5). Но внимательно анализируя слав. перевод в печатных изданиях и нередкие в нем «оскобления» и сравнивая их с греческим текстом по изданиям: Фильда, Свита, Вигуру, Гольмеза, мы пришли к следующему выводу. Славянский перевод, по крайней мере в печатных изданиях (а рукописей на книгу Иова у нас в библиотеке нет), тщательно кем-то исправлялся по ватиканскому кодексу, хотя первоначально, вер., составлен был с лукиановских и александрийских списков. Так, существующие в александрийском списке чтения, не соответствующие чтениям ватиканского кодекса, в славянском печатном тексте, Елизав. издания (а в Остр. этого нет) оскобляются [396] (1, 20. 21. 22. 2, 8. 3, 22. 7, 11. 15, 27. 19, 16. 29, 5. 21. 34, 2. 40, 12. 22. 42, 17), а то и совсем опускаются (3, 2. 21. 5, 22. 26. [397] 7, 11. 9, 7. 22. 35. 12, 12. 14, 12. 16, 4. 9. 22. 18, 5. 9. 19, 9, 20. 15. 22, 3. 29, 23. 29. 34, 8. 39, 12. 23. 40, 8. 12. 42, 17). А напротив, чтения ватиканского кодекса, не соответствующие александрийскому, вносятся в текст без всяких скоб (1, 1. 6. 2, 3. 3, 3. 4. 7, 15. 10, 3. 15, 8. 31, 19. 34, 15. 42, 3). Поэтому, немалочисленным, существующим в печатном славянском тексте, оскоблениям далеко не всегда можно придавать серьезное критическое значение, как удалению «неправильных и не соответствующих оригиналам» чтений. При разночтениях между александрийским и ватиканским кодексами берутся (иногда и ошибочные — 3, 4. 18,17) чтения ватиканского кодекса, а александрийские опускаются [398] (1, 5. 8. 12. 2, 9. 3, 4. 15. 4, 6. 13. 21. 6, 10. 17. 23. 26. 7. 18. 8, 21. 10, 3. 14. 17. 11, 9. 13, 10. 11. 27. 14, 12. 14. 17. 15, 18. 28. 16, 11. 18, 4. 5. 18. 19, 8. 26. 20, 25 и мн. др.). В расположении предложений слав. перевод также нередко следует ватиканскому, отступая от александрийского кодекса (1, 18. 7, 21. 11, 20. 23, 17 [399]).

Вышеупомянутые нами особенности еврейского текста книги Иова отразились на греко-славянском тексте ее и породили в нем особенности, не имеющие себе параллелей в других книгах. [400] Так, греческое слово