Опыт борьбы с удушьем

Перед тем как идти к Севе, Женя решила зайти в уборную, привести себя в порядок, все-таки в конце она не удержалась и тоже расплакалась, хоть и давала себе зарок не реветь. В коридоре она столкнулась с Лерой. Женя прошла мимо, не поздоровавшись, но ей показалось, что Лера хочет заговорить, и Женя ускорила шаги. Она так боялась, что Лера войдет в туалет за ней следом, что сразу же зашла в кабинку и влезла на унитаз с ногами, чтобы та не догадалась, в какой она именно кабинке. И просидела так в раскоряку несколько минут.

– Господи, я совсем с ума сошла? – спросила она свое растерянное отражение в зеркале, когда наконец вышла, в страшном раздражении на саму себя. – Она же специально крутится здесь, лезет мне на глаза, чтобы меня завести, чтобы я ему что-нибудь выговорила.

«Точно, она же никто, как Марат сказал, и ей не дают к нему войти. А так она меня разозлит, я ему в злости брякну, и таким образом ему станет известно, что она здесь. Нет, я ей помогать не стану. У Севы идет суд, решается его судьба, это сейчас самое важное, а не бабские разборки, в которые эта тварь старается меня втянуть».

Но все же она еще долго не выходила в коридор, опасаясь, что Лера поджидает ее за дверью. Однако той нигде не было видно.

3

Через два дня после окончания суда и объявления приговора Женя пришла в тюрьму на свидание с Севой. Он пока находился в Ортачала, откуда его должны были перевести в зону, слава богу, здесь, в Грузии, в двух часах езды от Тбилиси. Женя подъехала на такси к началу улицы, оставшиеся пятьдесят метров до тюремных ворот она, несмотря на тяжелые сумки, предпочитала идти пешком. Не для того, конечно, чтобы скрыть, что она едет в тюрьму – когда она называла адрес, таксисты сразу понимали, куда именно она направляется. Относились они к ней с уважением и сочувствием – в Грузии не было семьи, чтобы кто-то из ближних или дальних родственников не сидел. Даже когда ее подвозил Реваз, она все равно просила его остановиться на углу, дожидалась, чтобы он уехал, и потом проходила в одиночестве свой скорбный путь. Ее не отпускало чувство вины, что Сева сидит, а она на свободе продолжает жить своей жизнью, как будто ничего не произошло. Перед отъездом из Москвы на суд она поехала к матери Севы взять у нее письмо и передачку, и та в очередной раз вылила на нее ушаты обвинений: «Если бы не твое желание щеголять в шубах и бриллиантах, Севка до сих пор бы работал в институте, занимался наукой. Это все твое стяжательство, твоя жадность!» Отмахнуться от слов сумасшедшей старухи было легче, чем от угрызений совести, что не остановила его, не заставила прекратить, не увезла, в конце концов, в Штаты, вслед за Иркой Успенской и Костей, которые в конце семидесятых вдруг собрались и уехали. Но какое там, когда Сева начал зарабатывать по-настоящему, он об отъезде и слышать не хотел. Да и перекрыли выезд окончательно в восьмидесятом году. Так что же ей сейчас делать, пойти сдаться в милицию: арестуйте меня тоже?

Женя подняла глаза и увидела Леру. Она стояла невдалеке от ворот, прислонившись к забору, как будто специально поджидая Женю. Поймав Женин взгляд, она улыбнулась этой своей гаденькой хитрой улыбочкой. «Как она это делает? От кого она узнала, что я на свидание иду?»

Женя в обеих руках несла сумки, ей сказали, что можно заодно еще раз передать Севе передачу.

– А, передачу несете? – Лера кивнула головой на сумки, которые Женя держала в обеих руках. – Я тоже свою отнесла только что.

Женя постаралась ее обогнуть и поскорее зайти на территорию тюрьмы. Лера застала ее врасплох, Женя не ожидала ее здесь встретить.

– Зря вы не хотите со мной говорить, мы могли бы обсудить, что класть в передачи, чтобы не передавать одно и то же. – Лера встала перед Женей, преграждая ей дорогу.

Женя шла и молчала.

– Ну, куда вы торопитесь-то так? Свидание у вас в два, а сейчас часа нет. Очередь на передачу сегодня небольшая, быстро управитесь. Ну, давайте поболтаем пять минуток. Мы все-таки товарки по несчастью, – Лера засмеялась ухающим смехом.

Женя остановилась и смотрела на нее, не говоря ни слова.

– Жень, драться не будете сегодня, ладно? А то я боюсь, сейчас как курицу достанете из пакета да и шмякнете меня по башке, косточки только во все стороны посыпятся, – Лера в притворном страхе закрыла лицо руками, сквозь пальцы высверкивая на Женю сумасшедшим глазом.

– Во-первых, никакой передачи вы не передавали – никто у вас ее не примет, – как могла спокойно проговорила Женя. – И на свидание никогда не пустят. Знаете почему? Потому что вы – никто. Следите за мной, по пятам за мной ходите, мне на глаза лезете только для того, чтобы я ему передала, что я вас видела здесь только что. Я в ваших планах выступаю в качестве почтового голубя, так я понимаю? Не дождешься! Ничего я ему не скажу.

Она обогнула застывшую Леру и двинулась ко входу. Уже в воротах Женя услышала, как Лера кричит ей в спину: «А платье-то французское, красивое, в котором вы на суде рассекали, вы думали, вам Жора подарил? Это я ему деньги дала, я!»

4