Опустошение

Я кивнул, представляя себе, как должно быть кузен моей матери поставил себя между моей женой и опасностью.

Затем Александра снова заговорила.

— Когда он ударил меня...

На секунду от ярости у меня помутнел разум. Я не слышал ее слов, так как та картинка, что была у меня перед глазами, резко изменилась. Я повернулся к Грейсену, прищурившись и с убийственным взглядом.

— Ты поднял руку на мою жену? — прорычал я сквозь сжатые зубы.

Потом схватил рукоять меча и начал наступать на него.

Грейсен склонил голову и начал быстро говорить.

— Мне пришлось что-нибудь сделать, сир. Они бы навредили ей, а мне нельзя было выдавать себя, чтобы уберечь ее! Я не причинял ей боли, клянусь.

— Молчать! — закричал я. — Я задал тебе простой вопрос. Ты поднимал или нет руку на мою жену?

— Бранфорд... — я почувствовал теплую руку Александры на своей щеке и тут же осознал, что смягчаюсь. — Ему пришлось... чтобы спасти меня.

Наши взгляды встретились, и я снова ощутил, как мое тело переполняют чувства. Она снова была со мной. По-настоящему со мной. Я не потерял ее. Отправив Грейсена в Хадебранд в качестве шпиона, я смог защитить ее, хоть и не так, как мне этого хотелось.

Грейсен отступил еще на шаг, а Парнелл встал между нами спиной ко мне. Я слышал лишь мольбы Александры, что он прикоснулся к ней лишь для того, чтобы спасти. Я с трудом сглотнул, отдаваясь ощущению руки моей жены, когда она повернула меня лицом к себе.

— Он спас меня. — Ее голос был твердым и окончательным.

Я кивнул в ответ. Когда мое внимание вернулось к ней, мысли последовали за ним, и Грейсен был позабыт.

— Как ты себя чувствуешь?

— Устала, — тихо сказала она.

Без всяких слов я наклонился и поднял Александру на руки, остановившись лишь для того, чтобы Эдит положила нашего сына в руки матери, а потом отнес их обоих в спальню. Туда же, где мы с Александрой провели первую брачную ночь.

Одной рукой я обнимал ее за плечи, а другую положил под ее руки. Я прижимал к себе жену и сына. Глаза малыша были закрыты, казалось, он мирно спал, хотя каждые несколько минут его лицо морщилось, будто ему было некомфортно. Это длилось лишь мгновение, потом его крошечные веки разгладились, а рот начинал двигаться, как при сосании.

С каждым его движением, звуком, даже дыханием, мое сердце тянулось к нему. Он был таким крошечным, я знал, он появился на свет раньше, чем должен был. Мне было страшно за него, но я не говорил этого Александре. От этого она лишь будет волноваться, ничего не сможет сделать. В голове промелькнуло воспоминание, как гонец пришел с вестью, что Бриджетт родила дочь, а спустя два дня пришел другой и сказал, что ребенок умер. Хоть я никогда и не видел этого ребенка, все-таки пошел к Бриджетт и помогал ей, как мог. Я сам едва был мужчиной, мне было не ведомо, как помочь, кроме как предложить золото за ее проблемы.

Сейчас, глядя на своего сына, ребенка, которого создали мы с Александрой, понял, каким грубым и черствым я должно быть казался дочери герцога. Испытывала ли она хоть толику той любви, что мне хотелось отдать этому ребенку, своей дочери, что не выжила. От этого мне стало грустно. Я поклялся себе, что найду Бриджетт и постараюсь искупить свои ошибки, пусть уже и слишком поздно.

Я поцеловал макушку Александры, и она наклонила голову ко мне.

— Он такой маленький, — сказала она.

— Да.

— Он кажется таким хрупким.

— Нет, — тут же возразил я, — он сильный. Послушай, как громко он кричит.

Александра сдержала смех, чтобы не разбудить его.

— Я уже люблю его, — нежно сказала она. — Любила до его рождения, но сейчас, увидев его, особенно сильно.

— Я понимаю.

— Правда? — спросила она, задумчиво глядя мне в лицо.

Я ответил ей своим взглядом, и спустя мгновение она кивнула.

— Да, понимаешь.

— Я люблю тебя, — сказал я ей. — Как я могу не любить дитя, что ты мне родила?

— Я тоже люблю тебя, — ответила она. Потом посмотрела на малыша, мирно спавшего у нее на руках. — Я могу теперь любить двух Бранфордов.

Я крепче обнял ее из-за ее слов, и из-за вероятности того, как все могло иначе обернуться, не окажись я тут вовремя, или наши люди не бросили бы свои фермы, чтобы сражаться за свою королеву.

— Я думал, что больше никогда тебя не увижу, — тихо сказал я.

Александра повернула голову и посмотрела на меня, в ее глазах замерцали слезы.

— Она сказала... Она сказала, что убьет меня, как только ребенок родится. — Александра крепче прижала к себе маленького Бранфорда, а плечом ко мне, а я сжал ее в ответ. — Когда я начала чувствовать боли... Я знала, он идет, и мне было так страшно...

Ее слезы лились ручьем, я прижимал ее к себе так сильно, как мог. Спустя мгновение малыш проснулся и запротестовал от этого движения. Александра тут же начала его баюкать. Я слегка отодвинулся и помог ей опустить одну сторону ее платья, чтобы ребенок смог поесть. Он тут же успокоился, и от этого моя жена так же расслабилась у меня на руках.

— Больше никогда, — сказал я ей. — Хадебранда больше нет. Теперь ты в безопасности.