Операция «Престол»

Особенно угрожающее положение возникло между Ельней, Дорогобужем и Вязьмой. Основная угроза в этом районе исходила от 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта Павла Алексеевича Белова.

Хотя советским частям и соединениям не удалось овладеть Вязьмой, они освободили от немецких войск большинство территории Дорогобужского, Ельнинского, Глинковского и Знаменского районов Смоленской области.

В тылу группы армий «Центр» появился партизанский край, откуда советские войска и партизаны наносили болезненные удары по коммуникациям, имевшим огромное значение для вермахта.

Разумеется, командование группы армий «Центр» не собиралось мириться с тем, что у него в тылу действуют регулярные части Красной Армии и народные мстители.

19 марта 1942 года войска 4 й полевой армии при поддержке 221 й охранной, 10 й и 11 й танковых дивизий начали операцию «Мюнхен».

Цель ее сводилась к тому, чтобы разгромить корпус Белова и смоленских партизан в районе Ельня — Дорогобуж.

Несмотря на подавляющее превосходство в силах и технике, немцы не смогли уничтожить противника.

Угроза транспортным коммуникациям по-прежнему оставалась. К тому же партизанские действия отвлекали на себя значительное количество сил и средств, которые были необходимы на фронте, где шло сражение за Ржев.

Учтя предыдущие ошибки, германское командование решило провести операцию «Ганновер» и покончить с группой Белова.

К оперативным мероприятиям были привлечены силы нескольких армейских корпусов.

Дорогобужский партизанский край был блокирован пехотными, танковыми и охранными частями.

В общей сложности численность немецких войск оценивалась в пределах 40–45 тысяч человек.

Однако, прежде чем соединения и части вермахта должны были взломать партизанскую оборону и приступить к уничтожению красноармейцев и народных мстителей, германская разведка предложила план по засылке диверсионных групп в район дислокации штаба 1-го гвардейского кавалерийского корпуса.

Для проведений акций было решено привлечь личный состав соединения «Седая голова».

Разработкой деталей операции занимался куратор русских коллаборационистов — подполковник В. Геттинг-Зеебург.

Было подготовлено несколько групп, одной из которых командовал Сергей Иванов, а его заместителем был Константин Сахаров.

Детали использования диверсантов были устно сообщены командованию корпуса, на участке которого и задействовали предателей.

Перед началом операции «Ганновер» 24 мая 1942 года командиров немецких частей уведомили, что в районе боевых действий будет проводиться спецоперация.

Личный состав, привлеченный к ней, будет переодет в советскую форму.

Во избежание путаницы было сообщено об особых отличительных знаках у диверсантов.

Однако о коварной акции немцев советской стороне стало известно именно со слов Алексея, с которым не так двано так откровенно и неосторожно поговорил Гисс.

Были предприняты меры, чтобы не допустить проникновения диверсантов в штаб объединения.

Это помогло быстро обезвредить несколько групп.

Хотя не обошлось и без накладов.

Так на некоторых участках появление диверсантов, переодетых в советскую форму, внесло неразбериху в ряды красноармейцев и партизан.

Была нарушена связь, убиты некоторые комиссары и командиры, несколько сот бойцов сдались в плен, в результате чего в отдельных подразделениях и отрядах возникла паника.

Но как бы там ни было, успехами всей операции советские спецслужбы были обязаны Алексею, так своевременно рассказавшему о «Седой голове» и ее планах.

Тем не менее, и сам Алексей, узнай о такой проверке, вряд ли бы обиделся, посольку прекрасно понимал, что такое человек с той стороны.

Более того, он давно уже знал, что в специальных службах не первом месте был результат, а не интеллигентские слюни.

И знал это по собственному опыту.

Когда стало ясно, что он со своей биографией и воспитанием сможет принести им большую пользу, с ним не стали даже беседовать на эту тему.

Все сделано было гораздо проще. Ему подкинули в квартиру пистолет, а потом поставили перед выбором: или — или!

Или работа, или пятилетний срок за незаконное хранение оружия!

Конечно, Алексею это было неприятно, и работавший тогда с ним Громов видел, каких сил ему стоило, чтобы не сорваться.

Да, тогда он согласился, и не только, как полагал Громов, из-за страха получить срок.

Сыграло свое роль и убеждение в том, что он действительно сможет помочь своей родине.

Так оно и было.

И Алексей, которому, действительно, была неприятна вся эта история с пистолетом, стал работать на разведку не за страх, а за совесть.

За ту самую Россиию, за которую умер его отец.

И как теперь он мог видеть, он на самом деле сражался за свою родину, и как для многих русских бывших, ему не было никакого дела до того, кто стоял сейчас у власти.

Он знал только одно: русский должен сражаться за Россию, а все остальное не имело для него никакого значения…

Глава VIII

После долгой и нудной беседы с представителем военного министра Японии генерала Араки Родзаевский пребывал в отвратительном настроении.