Операция «Престол»

Не раздеваясь, он рухнул на нее и через секунду захрапел так, что сидевший на диване котенок вздрогнул и спрятался под кровать.

Через неделю подготовка была закончена, Алексея, который получил кличку «Людвиг», переправили в Минск, откуда он должен был вылететь самолетом через линию фронта, прыгнуть с парашютом, а дальше добираться до Москвы.

В Минске его поселили на частной квартире, в которой проживали несколько соседей.

С Алексеем провели очередной инструктаж, вручили для «организации» крупную сумму денег, необходимые радиодетали и обещали за мной заехать.

Прошло три дня, но никто не приезжал.

В то же самое время Алексей чувствовал, что за ним мной наблюдают.

И те же жильцы квартиры постоянно пытались вызвать его на разговор.

Ежедневно немцы мимо окон их квартиры гнали, жестоко избивая, группы людей.

Как пояснила соседка, это вели на очередную казнь советских партизан.

Она рассказала и о том, что немцы создали в гетто внутреннюю охрану из евреев.

Вооруженные палками, они должны были натравливать евреев друг на друга.

Целые семьи кончали жизнь самоубийством, так как не могли вынести пыток.

И как бы в подтверждение ее слов вскоре на улице появилась колонна элегантно одетых, но босых женщин.

Их подгоняли плетками немецкие солдаты и потешались, спуская на женщин озверевших псов, которые рвали на них меховые манто.

— Это гамбургские еврейки, их гонят на работу, — сказала все та же соседка, не спуская с Алексея глаз.

Судя по пристальному взору, ей очень хотелось отелось узнать реакцию Алексея на происходящие события.

Однако всякий раз Алексей разочаровывал ее, только равнодушно пожимая плечами в ответ.

На четвертый день к Алексею поджалавал в гости полковник Кауфман.

Соседи в тот день куда-то исчезли.

— Через несколько дней, — сказал Кауфман, — вас отправят в Москву. Вам надлежит осесть там и, используя свою организацию «Престол», заняться сбором разведывательных данных и диверсионной работой. Наши курьеры будут являться на квартиру, где теперь проживает ваша жена, и она будет уведомлять вас об их прибытии. После того, как вы закрепитесь в Москве, вам для развертывания диверсионной работы будет прислано необходимое оружие, взрывчатые вещества, люди и, конечно, деньги…

— Вы считаете это не опасным? — спросил Алексей.

— Что вы имеете в виду? — спросил Кауфман.

— Делать явку на моей квартире?

— Нет, — покачал головой Кауфман. — Да и что здесь может быть опасного? Бывший дворянин Алексей Анненков и уголовник Граф, насколько нам известно, погиб при переходе границы летом сорок первого года. Так зачем же энкэвэдешниками следить за его вдовой? А если бы они следили за ней, то мы вряд ли бы сейчас разговаривали с вами.

— Почему? — притворился не понимающим Алексей.

— Это означало бы только то, что вы работаете на НКВД, ответил Кауфман, — и люди Судоплатова ожидали бы вашего появления. К счастью для вас, этого не произошло, и, — улыбнулся он, — достаточно того, что мы следим за ней…

Алексей покачал головой.

Уточнив некоторые детали, Кауфман сказал:

— За линию фронта вас перебросят на самолете…

— А может быть, — взглянул на него Алексей, — усложним нашу задачу?

— Каким образом? — удивленно поднял брови тот.

Алексей быстро и четко изложил ему свою версию возвращения в Москву.

— Ну, вы даете! — изумленно воскликнул абверовец. — Это же рискованно!

— А вы знаете, как мы можем работать без риска? — усмехнулся Алексей. — В таком случае вспомните мой переход через минное поле! Судите сами! Если я перехожу линию фронта сам, то так или иначе в Москве я буду находиться на нелегальном положении. А ведь там проверяют каждого! Да, документы у меня надежные, но как быть с пропиской, военным учетом и прочими формальностями? Ведь мне придется постоянно передвигаться по столице! А, принимая к исполнению мой план, мы по большому счету ничем не рискуем! И если мне дадут назначение в какую-нибудь другую часть, далеко от Москвы, я могу просто-напросто исчезнуть, погибнув при бомбежке. Если же нет, то…

Алексей не договорил и развел руками.

Кауфман задумался.

Чтобы бы ни говорили Геббельс с Розенбергом о неполноценности славян, а голова у этого русского работала здорово.

И предложенный им план все больше и больше начинал нравиться полковнику.

Что же касается риска, то, русский был прав, они и так постоянно рисковали.

— Хорошо, — наконец нарушил он затянувшееся молчание, — я поговорю с начальством…

Через два дня Кауфман снова пришел к Алексею и сообщил ему, что его командование согласно на его план.

Как это уже стало привычным, на поле боя похоронная команда отправилась вечером.

И открывшееся взорам командированных в команду солдат зрелище в неверном свете луны выглядело одновременно ужасающим и каким-то сюрреалистичым.

Причудливо перпаханная снарядами земля, тускло блестевшее в лунныом свете оружие и трупы, трупы, трупы…

Разных возрастов и в разных позах, они словно являли собой страшный приговор той самой войне, которая шла вот уже четыре месяца.

Вытаскивая документы у сидевшего в окопе молоденького лейтенана с залитым кровью животом, старый солдат поморщился.