Операция «Престол»

С этими словами он достал из кармана пиджака книжечку и небольшой коневерт и протянул их Садовскому.

Книжечка оказалась удостверением, в которой черным по белому было написано, что Алексей Петрович Анненков является членом Российской фашистской партии.

В конверте лежали фотографии, на которой Алексей был изображен с Родзаевским и Красновым.

Алексей помолчал и, насладившись произведенным им эффектом, продолжал:

— В октябре Константин Владимирович Родзаевский отправил нас с Евгением в Париж наводить мосты с эмиграцией и немцами. На одном из приемов я познакомился с известным вам Дурылиным, и он дал мне прочитать ваше стиховторение «Немцам». Надо вам заметить, Борис Александрович, что сам Сергей Николаевич придерживается совершенно противоположных взглядов на Гитлера и отозвался о ваших германофильских взглядах более чем критически! Но самым главным было то, что он, будучи уже в весьма подпитом состоянии, высмеял ваше намерение создать тайную организацию и помогать немцам!

Алексей замолчал и наблюдал за хранившим молчание Садовским.

Поэт и монархист на самом деле не знал, как себя вести после столь удивительных откровений гостя.

— Потом я несколько раз встречался с сотрудниками абвера, — продолжал Алексей, — и один из них совершенно откровенно заявил мне, что у него нет никакого желания работать с русскими. После того, говорил он мне, как чекисты выкрали Кутепова, Миллера и поставили во главе эмиграции сотрудника НКВД генерала Скоблина, работать с русскими стало себе дороже! А если к этому прибавить еще и пресловутый «Трест», то понять абверовца можно. Но в то же самое время он весьма прозрачно намекнул мне, что может поверить мне только в том случае, если помимо своих заявлений о желании с помощью немцев освободить Росиию от большевиков, представлю более веские доказательства своего желания, то ничего невозможного нет. Особенно теперь, когда блицкриг провалился и немцы всеми способами привлекают к сотрудничеству русских…

Алексей замолчал и внимательным взглядом обвел сидевших в комнате людей.

По их посерьезневшим лицам было видно, что его слова ложились на хорошо подготовленную почву.

— Я не знаю, как вы, — продолжал Алексей, — но я пришел к выводу, что нам по силам создать подпольную монархическую организацию, которая по мере сил и возможностей поведет борьбу с большевиками. Как вы понимаете, одной организации мало, и нам нужно знамя, если хотите, символ, который привлечет к себе всех тех, кто не на словах, а на деле готов бороться с большевиками. И лучшей кандидатуры, чем вы, Борис Александровчи, нам не найти даже при всем желании. О чем мне и говорили все знающие вас люди. Но продолжим мы наш разговор только при одном условии: если вы согласны стать таким символом…

Алексей замолчал.

Молчал и озадаченный всем услышанным Садовский.

Да и был у него уже, говоря откровенно, печальный опыт попытки создать подпольную организацию.

Однако ничего из этого не получилось, и двух человек, которым открылся Садовский, пришлось убрать.

— И еще одно! — снова заговорил Алексей. — Если вы полагаете, что в нашей организации, которую я предлагаю назвать «Престол», всего три человека: то вы ошибаетесь. Не скажу, что к нам стоит очередь, но для того, чтобы создать несколько боеспособных групп, людей у нас хватает. Я понимаю, что мы не сможем штурмом взять Кремль и покончить со Сталиным, а вот крови большевикам мы можем испортить немало. В Москве неспокойно, и мы должны всячески нагнетать напряжение. Диверсии, листовки, убийства военных и активистов, пожары, все это мы можем осуществить своими силами. Однако этого мало. Именно поэтому я хочу наладить отношения с немцами. Но я хочу встретить их не с пустыми руками, а имея такой козырь, как подпольная организация в самой столице. И еще одно… Вы сказали, что очень скоро меня призовут в армию. Но это невозможно даже теоретически, поскольку я числюсь во всесоюзном розыске. И для меня пути назад нет, поскольку меня даже не пошлют в штрафную роту, а расстреляют на месте, как только поймают…

Садовский продолжал размышлять.

Что там говорить, предложение было заманчивым!

Да и что он терял, даже если этот Алексей был из НКВД?

Расстреляют?

Смерти он не боляся, поскольку ничего уже не ждал от жизни.

Ну, досидит он в своем кресле до девяноста лет? И что?

Если же все это было правдой, то он снова оказывался в самой гуще событий.

— Хорошо, — нарушил он затянувшееся молчание, — я согласен…

Алексей улыбнулся и протянул теперь уже руководителю подпольной организации руку.

— Благодарю вас, Борис Александрович, — сказал он, — иного ответа от вас я и не ждал…

Несказанно обрадованный таким результатом Глебов трижды перекрестился, и Алексей последовал его примеру.

— Вы правы, Алексей Петрович, — сказал Садовский, — мы с Владимиром Николаевичем на самом деле хотели создать подпольную монархическую организацию, но пока ничего не получается. Я, как сами видите, — печально улбынулся поэт, — не могу действовать в полную силу даже при всем желании, а Владимир Николаевич ограничен в ресурсах, хотя печальный опыт у нас уже имеется…