— Посмотрим, вот оно. Его звали Аксель Иверсен. Работал всего полгода, поэтому это было не увольнение, а прекращение испытательного срока. Формально. На увольнении, точнее, на прекращении испытательного срока настаивал Смедер.
— Но для Иверсена-то это то же самое.
— Да, так можно сказать.
— Какие были основания?
— Достаточно. Леность, провокационные выпады против Смедера, неумение или нежелание выполнять приказания. Одним словом, непослушание. В общем, скверный работник.
— Есть ли в деле его адрес, или сведения о его теперешней работе?
— Живет в городе, улица Клевервей, 16.
— Мы немного ушли в сторону, — сказала Анна и выпрямила спину, которая заныла от неудобного конторского стула. — Вы знали кого-нибудь из родных и близких Смедера?
Хольт усмехнулся.
— Я абсолютно ничего не знаю, кроме того, что он был когда-то женат, развелся и у него взрослый сын. Очень немного. Он был не из тех, кто рассказывает о себе, по крайней мере, мне. Был необычайно замкнут. Да, еще у него был летний домик.
Тут уж Анна была застигнута врасплох. В деле не было ни слова о летнем домике.
— Дом ему не принадлежал, он снимал его и постоянно использовал. Как-то пару раз он упоминал за послеобеденным кофе, что собирается на уик-энд на дачу в Вестеро. Было видно, что рад этому. Думаю, что он ездил туда круглый год.
— Где именно в Вестеро?
— Не знаю точно, должно быть, недалеко от магазина в Сендербю. Смедер звонил туда по четвергам, чтобы к его приезду в пятницу в доме было тепло.
— Почти последний вопрос. Что он был за человек?
Директор выдержал паузу, взвешивая слова, потом ответил слегка извиняющимся топом:
— Смедер не особенно был у нас популярен, трудно было смириться с его официальным и неприветливым тоном. Он не очень нам подходил. Да вы и сами сталкивались с такими людьми. Нужно уметь и брать и давать, уметь импровизировать и не слишком уж с большим уважением относиться к собственной роли начальника.
— А Смедер именно так и относился?
— Разве я так сказал? Я не знаю — он был способным, лояльным, профессионально знающим человеком. В своей области.
— Рационализации?
— И это тоже.
— Но вы ему не очень симпатизировали?
— Теперь мне неудобно отвечать на такой вопрос.
— Ну а если вы должны ответить? — настаивала Анна, следя за взглядом директора. Тот внимательно рассматривал незнакомую ей настенную репродукцию.
— Смедер не был моим человеком.
— А разве так возможно? Он ведь был вашим самым близким сотрудником?
— Не самым близким, одним из ближайших. Да, это было нелегко. Но так кому-то захотелось.
Этот кто-то был связан и с правлением муниципалитета, и он же был главной фигурой в их разговоре. На него ссылался директор во многих ответах. Этот кто-то мог быть полезен во многих случаях, но не обязательно должен был быть в ответе за убийство.
— Теперь все позади, — тихо сказала Анна.
— Конечно, — подтвердил директор.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Когда Анна Нильсен вернулась в отделение, она услышала, еще проходя по коридору, громкие голоса Поульсена и самого младшего своего сотрудника, Йоргена Тофта, споривших в тесной приемной, плотно набитой столами, полками, шкафами, сейфами. Из нее вели двери в три кабинета, занятые Анной, Клейнером и Франком. Еще одна дверь в комнату, предназначавшуюся для допросов и бесед.
Поульсен был разумный и старательный служащий, но не обладал большой фантазией и инициативой. По этой самой причине он до сих пор и, видно, уж надолго оставался всего лишь сержантом, хотя и приближался к пятидесяти годам. К этому можно было добавить полное отсутствие чувства юмора, что, в свою очередь, служило причиной горячих споров, в которые он вступал, не понимая, что коллеги хотят подшутить над ним.
Поульсен особо не обращал внимания на шутки товарищей, но нередко ярость была его единственным оружием. В действительности Поульсен не был так уж недоволен своими коллегами. Он хорошо знал, что те, в свою очередь, испытывают огромное уважение к нему за чувство товарищества и готовность прийти на помощь. Вообще любят его. Анне тоже нравился Поульсен.
Совсем по-иному с Йоргеном Тофтом, которого она сразу не полюбила. Если бы она сама набирала людей, то, конечно, не взяла бы его. Но он в штате с апреля месяца. Он просто горел на работе от энтузиазма, но, глядя на него, каждый ощущал легкое неудобство. Нельзя было даже представить, куда его занесет.
Тофт разговаривал с ней, с Клейнером и Франком медленно, тщательно выговаривая слова, что в нормальном обществе переносится с трудом. Анна, по крайней мере, этого не выносила. Она привыкла к тому, что послушание абсолютно необходимо, когда отдаются приказы и распоряжения, но взгляды и точки зрения сотрудников нередко создают основу для приказов.
Когда Йорген Тофт отдавал распоряжения, то всегда стремился угадать, что скажут вышестоящие. Из таких людей не получаются хорошие полицейские. Анна пыталась объяснить подобное неопытностью начинающего.
Тофт был честолюбивым молодым человеком в возрасте около тридцати лет, страшно гордившимся, что лопал на службу в уголовную полицию. Не самое лучшее отношение к работе.